Соловьев в истории с письмами переиграл Голикова, тут же стало известно ближнему и дальнему начальству. Вышестоящие командиры в своих посланиях и в редких телефонных разговорах не упускали возможности намекнуть, что Соловьев, мол, не так прост, как тамбовский Александр Антонов. С Иваном Николаевичем те же самые номера не проходят… Подобного рода подкалывания Аркадий Петрович воспринимал спокойно. Плохо было, что почти не спал: до рассвета сидел за столом.
Наконец, отправил в Красноярск несколько страниц. Это был его рапорт на роскошной разлинованной бумаге. Страницы были заполнены аккуратным полудетским почерком, который со школьных лет уже никогда не менялся.
Голиков помнил, зачем его прислали из Москвы. Не забыл он и про опыт, который был у него за плечами. Аркадий Петрович лаконично обобщил в докладной записке итоги своих наблюдений и обретенного уже здесь, в Хакасии, опыта.
Аркадий Петрович ни словом не обмолвился о своей неудаче, которую сильно переживал, но бумага объясняла, почему неудача оказалось возможной.
Дерзость состояла еще и в том, что Голиков, нарушив субординацию, составил бумагу безо всякой предварительной договоренности и направил ее прямо командующему губЧОН товарищу Какоулину, минуя непосредственное начальство в лице товарища Кудрявцева.
Аркадий Петрович еще не знал, что предусмотрительный товарищ Кудрявцев к этому моменту успел направить по тому же адресу полдюжины доносов на самого Голикова. Видя в новом комбате опасного конкурента, Кудрявцев, не откладывая, начал готовить крушение карьеры посланца Москвы.
ЧТО НАПИСАЛ А.П. ГОЛИКОВ СВОИМ ПОЛУДЕТСКИМ ПОЧЕРКОМ
О населении: Советскую власть не любит. Многие жители, особенно хакасы, безоговорочно поддерживают Соловьева.
О противнике: Соловьев – талантлив. Население темное. Такое сочетание позволило атаману создать великолепную разведку. На него работают старики, калеки и даже дети.
Соловьев, особо отмечал Голиков, применяет (в 1922 году!) методы психологической войны. «То, что среди населения создаются чуть ли не легендарные представления о неуловимости банды (Соловьева. – Б.К.) и ее вожаков, имеет серьезное основание», – подчеркивал Голиков.
Методов было много. Главным среди них стал такой: атаман завел двойников.
Реально это означало вот что: в один и тот же день и час сразу в четырех селениях появлялось четыре отряда Соловьева во главе с «самим». Это наводило мистический ужас на местных жителей и делало Соловьева неуловимым для чоновских отрядов: его никто не выдавал. Население, напуганное сверхъестественным могуществом атамана, помогало ему чем только могло.
В 1966 году, впервые приехав в Хакасию, я еще застал свидетелей тех событий. Один старик, беседуя со мной, отвел меня в сторону, чтобы никто не подслушал, и полушепотом сообщил:
– Я вам скажу, почему Ивана Николаевича невозможно было поймать: он все видел, все слышал, и пуля его не брала.
Страх перед Соловьевым жил в людях и сорок лет спустя после гибели
