мать… и ничто даже ранитьНе сможет в конце этих долгих скитаний
По светлым ступеням, по лестнице в небо –
Она назовёт это «жизнью», и вместе
Мы будем мечтать вновь о рощах и слепо
Бродить снова с мамой на временном месте.
Григорий Рожков
Москва
Гусарам
Прочь проклятые птицы –
чёрной масти отродья –
Биты козыри ваши,
этот кон будет мой.
И покуда струится
в жилах кровь моей Родины,
Данью памяти павшим
завершаю свой бой.
Стихли ядер раскаты,
смолкли бранные крики,
Тишину распиная,
бродят в сумерках стоны;
Отражают булаты
честных воинов лики,
Скорбно их поминая,
плачут в храмах иконы.
Цветом серо-багровым
твердь земная пылает,
Славных предков могилы
вопрошают: доколе?!
Сокрушаются вдовы:
в их полку прибывает,
Воронье окружило
Бородинское поле.
Сном забылись гусары
богатырским и вечным,
Тщетны были потуги
их принудить склониться;
Не трубите фанфары,
не будите сердечных.
Спите, милые други.
Прочь проклятые птицы!
Час решительной встречи –
вот он миг наслажденья!
Вот он праздник гусарский,
отрезвляющий хмель!
Распрямляются плечи.
Рать исполнена рвенья.
Удаль с вензелем царским
направляется в цель.
Два стремительных взора
на мгновенье застыли,
Две холодные стали
оба сердца проткнули.
Вознеслись над позором
и друг друга простили
Две звезды, что мерцали
и навеки уснули.
И не наша вина
в том была изначально,
Что мы выбрали путь
долга чести и веры.
Пригубите вина
за столом поминальным,
Не забыв помянуть
молодых кавалеров.
Ну, а нам – в облака –
там, где ратникам нега.
Дайте только с Россией
да с любимой проститься.
Мне теперь на века
быть её оберегом,
И вернуться сюда
белокрылою птицей.
Какие скачки, господа!
Какие скачки, господа!
Какие скачки? –
Всё поросло быльём минувших лет.
Седую пыль
Стряхнув с кудрей на бачки,
Нам жизнь напомнила
О горечи побед.
Какая прыть!
Помилуй Бог,
Какая прыть? –
Всё чаще сердца учащённые биения,
Что до сих пор
Мне не дают никак забыть
И боль, и гордость
Бородинского сражения.
Какой ценой,
Друзья мои!
Какой ценой
Нам
