style="font-size:15px;"> Магистр страдальчески поморщился и, не оглядываясь на дверь кухни, с грохотом распахнувшуюся перед хозяином дома, перевернул лопаточкой внушительную отбивную.
Не сходя с кресла, разумеется. Не для того он мучился столько лет, изучая заклинания телекинеза и левитации, чтобы лично стоять у брызжущей раскаленным жиром сковороды. Вторая пара невидимых рук тонко нарезала многострадальный сыр и ломала на куски чуть подогретого в духовке рябчика, еще одна – мешала уже нарезанные овощи с горчичным соусом.
– Она была тут, моя Дарочка! – Кресло Тодгера рухнуло на пол неподалеку от кресла учителя, и маг сразу протянул руку за куском рябчика. – Представляешь, какая умница! Сама сообразила, как пройти защиту! И ничего в лаборатории не разбила и не сломала, даже стулья не перевернула! Только вылила на мой письменный стол банку чернил и написала на стене большими буквами: «Позор рабовладельцам!» Тьма, ты не представляешь, Изрельс, какая она принципиальная!
– И где она сейчас, твоя принципиальная? – перевернув вторую отбивную, едким вопросом вернул ученика на землю магистр.
– Не знаю, – задумался тот. – Как выяснилось, мыслит она очень нестандартно. Пока еще не оправдала ни одного моего предположения. И это замечательно, учитель, ты же сам столько раз говорил, что нет ничего хуже для мага, чем влюбиться в простую, предсказуемую и кроткую женщину. Нельзя нам на таких жениться, слишком долго мы живем, чтобы не впасть через некоторое время в уныние или отчаяние от вида покорного и безропотного личика. Нам нужны женщины самостоятельные и умные, озорные и непокорные. Как твоя Летуана.
– Это да, – кисло согласился магистр и припомнил: – Но я вроде запрещал тебе произносить при мне ее имя?
– Прости, просто я сейчас немного не в себе, – покаялся Тодгер, с тоской глядя на вырвавшуюся из рук и взмывшую к потолку недоеденную ножку рябчика, – и вспомнил не со зла.
– Понимаю, что не со зла, – хмуро проворчал Изрельс, и кость смачно шлепнулась на стол перед бывшим учеником. – И понимаю, что не в себе. Сейчас пообедаем и будем возвращать тебя в себя.
– Как это? – насторожился Тодгер, но вместо ответа получил слетевшие с полки тарелку и вилку.
– Увидишь, – зловеще буркнул магистр, ставя на стол полное блюдо отбивных, окруженных половинками отварных картофелин, щедро политых маслом и присыпанных зеленью. – Сначала поешь как следует.
После чаепития чернокожая Туа распахнула ведущую из кухни дверь, и обилие света на миг ослепило принцессу. В просторной прихожей, куда они попали, все было белоснежным. Мрамор пола и колонн, ступени уходящей вверх лестницы и шелк занавесей, обрамляющих высокие окна.
– У! – сообщила Туа и указала на лестницу.
– Угу, – согласилась принцесса и зашагала вслед за учительницей по ступеням.
Как она вскоре убедилась воочию, в этой башне белоснежным было абсолютно все. Кроме нее и Туа.
На втором этаже оказалась гостиная, на третьем
