Здесь же его перед смертью постригли в иночество с именем Паисий.
По прошествии пяти лет матери Феофании была дана вновь поступившая послушница Мария Никитична
Крымова, воспитанница известной благодетельницы и благотворительницы графини А.А. Орловой-Чесменской. Мария в шесть лет потеряла отца и была отдана на воспитание в Смольный институт, где провела девять лет, и вернулась домой к матери. Графиня Орлова была знакома с их семейством и взяла Марию на воспитание вместо дочери.
Мария Никитична была красива, высокая, стройная, с вьющимися волосами и к тому же хорошо образованна: даже по выходе из Смольного она самостоятельно занималась науками и языками. Графиня Анна Алексеевна полюбила эту чистую душу, как свою родную дочь, и не хотела с ней расставаться.
В доме Орловой-Чесменской царило благочестие; втайне от всех Анна Алексеевна проводила жизнь смиренной отшельницы, хотя состояла в звании камер-фрейлины Императорского двора.
Жизнь в непрестанной молитве и благодеянии ближним – не об этом ли мечтала юная Мария в стенах Смольного, когда она «терпела горе, не умея еще понять, что такое горе»?
В доме своей благодетельницы Мария Никитична познакомилась и назидалась советами многих духовных старцев и в числе их настоятеля Александро-Свирского монастыря архимандрита Варсонофия († 1853), который стал ее духовным отцом. Она получила позволение писать к нему, и вот его слова, полные силы веры, легли на благодатную почву – она решила покинуть мир.
Графиня Анна Алексеевна далеко не сразу согласилась расстаться со своей любимицей, на которую у нее были виды. Она боялась, чтобы такая необычайно красивая девушка не раскаялась в своем поступке, когда пройдет первое горение духа. Пять лет графиня испытывала и удерживала свою воспитанницу в миру, прежде чем уступила ее желанию посвятить свою жизнь Богу.
22 декабря 1824 года Мария Никитична приехала в Горицы, а 25 декабря, в день Рождества Христова, надела послушническое одеяние и перешла жить в келью к монахине Феофании. Были назначены и первые послушания: петь на клиросе, подавать на трапезе, месить квашню вместе с матерью Феофанией и носить щебень для постройки собора. На клиросе по болезни ног она потрудилась всего несколько лет.
Через месяц архимандрит Феофан постриг ее в рясофор с именем Варсонофия, в 1832 году, незадолго до своей смерти – в мантию.
Мать Варсонофия находилась в полном послушании у монахини Феофании, которую искренне любила и считала ее «Богом данной матерью», а та в свою очередь видела в ней как бы воскресшую свою дочь; у них не было тайн друг от друга. Когда впоследствии мать Феофания неожиданно была вызвана в С.-Петербург и назначена строительницей Новодевичьего монастыря, мать Варсонофия поехала с ней, в должности казначеи была ее правой рукой по управлению святой обителью.
Но все это случится в далеком 1845 году, а пока наши подвижницы проходят свои послушания, поддерживают
