должны выпрашивать паспорт, положенный по закону!
– А что делать? – пожала плечами мама. – Без документа милиция схватит тебя на улице, и поминай как звали. Что угодно можно повесить на человека, у которого бумаги не в порядке. Ограбление, убийство. В военное время за отсутствие паспорта полагался расстрел.
Свой первый паспорт я получила в пятнадцать лет. Теперь следовало обменять его, поскольку прошлый документ автоматически становился недействительным.
Дверь в кабинет начальника приоткрылась, и изящная блондинка в короткой юбке появилась из-за кадки с засохшим растением, словно видение, крепко держа поднос с кофе и пирожными. От аромата съестного у меня закружилась голова.
– Попридержи-ка остальных, – дала команду мама, рванув в узкую щель, пока дверь не захлопнулась до конца.
Очередь заволновалась, зароптала, но мама, расталкивая на ходу людей, за долю секунды преодолела расстояние, опрокинув кадку, и успела поставить ногу в калоше и теплом носке так, чтобы дверь не могла закрыться.
Мы оказались в кабинете. Здесь мебель резко отличалась от той, что стояла снаружи. На этой территории чувствовалось влияние западных фильмов о сицилийской мафии: обитые натуральной кожей роскошные диваны манили присесть, у окна стоял тяжелый стол из красного дерева, за которым сидел внушительного вида широкоплечий мужчина с безрадостным лицом и глазами, выражающими миру не больше, чем это делают стеклянные шарики.
Изящная блондинка вздрогнула, отпрянула от стола, на который успела поставить поднос с пирожными, и попятилась, стараясь не смотреть в глаза начальнику.
– Вам чего? Милостыню не подаем! – Начальник отхлебнул кофе.
– Беженцы мы, – сбивчиво пояснила мама. – Десять лет под бомбами! Приехали сюда, а здесь еще хуже, чем там.
– Хм, – задумчиво произнес начальник, откусывая заварное пирожное.
– Дочка у меня одна… Ранены были… Не можем вернуться в Грозный, дом разрушен… – Мама решила пересказать нашу жизнь, но начальнику паспортного стола это было совсем неинтересно. Он знаком велел блондинке выйти за дверь, что она и сделала.
Мы продолжили стоять: я молча, а мама – рассказывая об ужасах войны.
– Хватит! – наконец перебил ее начальник. – Какого хрена вам от меня надо?!
– Паспорт! – Мама покраснела.
Нам всегда бывает неловко за грубое поведение других.
– Паспорт? – нахмурился начальник паспортного стола. – При чем здесь я?
– Притом, – встряла я. – У нас нет своего жилья в Ставрополе, нет регистрации, мы прописаны в доме, который из-за боевых действий превратился в руины, там все этажи сложились гармошкой! Мы не можем купить себе даже туалет вместо жилья, чтобы прописаться в нем: такой мизерной была компенсация за квартиру в Грозном. Но мне нужен паспорт, иначе меня не берут на работу! Мы не можем вернуться в Чечню, из которой еле ноги унесли живыми…
