быстро удалялись от паспортного стола и уже завернули в переулок, ведущий к торговым рядам.
– Подождите! – Звучный голос заставил нас оглянуться.
По тротуару за нами бежала немолодая женщина. Она так быстро перебирала толстыми короткими ножками, что создавалось впечатление, будто она не идет, а катится, словно колобок.
– Мы знакомы? – удивленно спросила мама.
Дама в куртке с воротником из чернобурки поправила на голове шапку и сверкнула золотыми зубами:
– Конечно знакомы! Я – Любовь.
– Отчаяние, – представилась мама и, показав на меня, добавила: – А это – Грусть.
Дама засмеялась:
– Любовь Андреевна! Я маклер. На Пятачке вас приметила. Знаю, вам прописка нужна.
– Нужна, – кивнула мать. – Вы из паспортного стола выскочили?
– Да! – закивала головой Любовь Андреевна. – Вы же по паспортному делу приходили.
– Что вы предлагаете? – спросила я.
– Я вам прописку на один год сделаю в своем доме, и вы сможете получить паспорт. Но за это нужно заплатить пятьсот долларов.
– Сколько?! – вскричала я. – Мне паспорт бесплатно полагается. По закону Российской Федерации! Я гражданка этой проклятой страны!
– Верно, – Любовь Андреевна перешла на шепот: – Все мы дети СССР. Итак, если хотите получить паспорт, пятьсот долларов… и не поздней, чем через неделю. Я передам деньги кому надо, а через полчаса вам вынесут готовый паспорт со ставропольской пропиской. Прописка фиктивная, и свое новое жилище вы не увидите. Но вам ведь выбирать не приходится?
– А выписываться когда? – в шоковом состоянии спросила мать.
– Через год. Добровольно не придете выписываться, наши люди вас найдут.
– Но ведь меня по закону не выпишут, если мы не купим свое жилье, – сказала я. – Вы это понимаете?
– Пятьсот долларов, – настойчиво повторила тучная дама. – Через год мы найдем причину выписать тебя с моей жилплощади!
Дождь лил нам на голову, а вместе с ним срывались с облаков снежинки на перекрестке судьбы.
– Сволочи! – сказала я. – В этой стране все нелюди и сволочи!
– Согласна, – добродушно кивнула Любовь Андреевна. – Когда деньги принесете?
– У нас их нет, – отрезала мама и горько добавила: – Лучше бы мы погибли под бомбами!
Мы развернулись и пошли.
– Подождите! – Нас не отпускали. – Вот номер телефона. Может быть, вы одумаетесь и поймете, что я желаю вам только добра!
Маклер сунула мне в руки скомканную бумажку и покатилась обратно в паспортный стол.
Мы брели по рынку с чувством абсолютной безнадежности. Прохожие казались нам призраками, а иногда приходила мысль, что призраки – это я и мама, неуспокоенные души, не вписывающиеся в шкалу местных ценностей, предоставленные сами себе, скитающиеся между мирами и везде чужие.
Скорее всего, мы бы вернулись на свою улицу, во двор, где жили отбросы
