находились другие сотрудники газеты.
– Твой материал отредактировали и подготовили к печати, – надменно произнесла Бизе. – Какая честь для тебя! Но помни: нам важно согласие с редактурой!
Поскольку ударение заместитель главного редактора сделала на словах «важно» и «редактура», меня это насторожило. Я с интересом всмотрелась в экран монитора.
Материал был уже сверстан и подготовлен к печати. Текст не просто отредактировали, его полностью переписали, подставив мою фамилию. В глазах потемнело, когда я беззвучно прочла: «Боевики-чеченцы из самодельных ракетных установок обстреляли на грозненском рынке женщин и детей».
Меня затрясло от негодования.
– Что это такое?!
Находившийся тут же в кабинете старший корреспондент Лазарчук спросил:
– Что не так?
Я объяснила:
– Мне эту ложь приписывать не надо! Здесь стоит моя фамилия. Я прекрасно знаю, чьих это рук дело. Там погибло много мирных людей! Это была русская ракета!
Высокий голубоглазый Лазарчук покорно стер фразу «боевики-чеченцы» и «самодельные установки». А Шишкина затрясло от ярости.
– Как ты смеешь утверждать, что это были не боевики-чеченцы?! – взвизгнул он. – Даже если это была российская ракета! Не важно! Надо убивать всех чеченцев – детей, женщин и стариков! Все равно кого! Каждый их труп – победа России!
Шишкин тяжело дышал, его ноздри раздувались, как у быка на испанской корриде:
– Когда упала на чеченский рынок ракета «земля-воздух», я был в Моздоке. Этот город недалеко от Грозного. Я все знаю!
На это я ответила:
– Вы находились в Моздоке, а я была на рынке, куда упала эта проклятая ракета! У меня были осколки в ногах! Я перенесла четыре операции! Кто лучше знает о том, что там было: вы или я?
– Это был рынок бандитов! Там продавали оружие, патроны! – продолжал истошно орать фотокорреспондент. – Жаль, мало людей убило ракетой! А раз ты была на том рынке, ты знаешь всех чеченских боевиков и должна выдать их ФСБ. Если не захочешь – десять лет тюрьмы! Десять лет! Мы заведем на тебя уголовное дело! Ты свое получишь!
Еще мгновение, и гневные слова выплеснулись бы на Шишкина. Но старший корреспондент крепко схватил меня за талию и потащил прочь.
Зажимая ладонью мне рот, а другой рукой волоча к выходу, Лазарчук громко кричал:
– Не смей высказывать свое мнение! Россия все делает правильно! Наши военные самые лучшие! Мы гордимся властью! Путин – молодец!
У лестницы, ведущей вниз, Лазарчук меня отпустил.
– Молчи! Молчи! – зашептал он. – Шишкин никакой не фотограф, он работает на спецслужбы и здесь под прикрытием. Меняй место проживания. Он вас не оставит в покое. Спасай мать и себя! Что же ты наделала, глупая-преглупая девчонка!
Но я была так возмущена, что оттолкнула старшего корреспондента и закричала на всю редакцию:
– Если
