вы с сестрой артистки.
«Скорей бы Петька прирулил, чтоб его…» – мечтает он про себя.
Оказавшись в тупике, Наталья Лазаревна срывает бантик.
– Сашенька, – запела она, – как бы там у них в семье ни было, ерунда всё. Главное что? Янович проценты твои официально не оформляет, деньги тебе, собственнику, не платит, с мнением твоим не считается, меня на работу брать запрещает. И для чего? – Лисьи глаза рассказчицы вспыхивают. – Чтоб тёмные дела свои скрыть! А дочку-то свою возьмёт на работу, да, и зятя. Думаешь, он им долю не отпишет? Ещё как отпишет, и в руководство введёт, свадьбу только сыграют. А ты, основатель и мозг «Икара», будешь у его зятя на побегушках. Ноги об тебя вытирать будут. У Снежаны характер – сам знаешь, а зять и того хуже. И затрут тебя. Никто не посмотрит, что ты на своём горбу «Икар» поднял, в самые верхи экономики поднял.
Наталья взмахивает руками-крылами, отчего её дорогие духи и дезодорант, той же гламурной темы, штормовой волной ударяют в Санькин нос, до мурашек в мозгу. Гацко зажмуривается, а его подруга, понизив тональность до минорной, продолжает:
– Милый ты мой, до чего же ты благородный. И как ты это терпишь? Но скоро… скоро всему придёт конец. Так что, Сашенька, на волю пора. Правильно мы поступили, по справедливости. Надо Яновичу рога обломать, чтобы он ими дыры в небе не пробил.
– Какие дыры, Натах? Что значит «правильно поступили», о чём ты? – Санёк подскакивает и вытягивается во весь рост, мелковатый для руководителя высокого ранга.
– Сашенька, мы с тобой – одно целое, я за тебя жизнь отдам. Просто решили мы с тобой, а план осуществила я сама. Ты ведь порядочный такой, привык собой жертвовать. Ну и хватит. Пусть теперь Янович жертвой будет.
От усиленной работы мозга на Санькином огромном лбу собрались морщины.
– Натах, ты чего? Ты чего наделала?! – вопит он.
– Справедливость восстановила. Да не волнуйся так, родной мой, ничего страшного не произойдёт, – Лисьи глаза Натахи блестят. – Ну, пощиплют Яновича трохи. Делов-то? Он из любой ситуации сухим выйдет, а мы ему поможем, да-а-а, от всей души, всем сердцем, так ска-а-ать. Только по справедливости. Пусть долю твою официально оформит, и не двадцать процентов, как говорено, а третью часть, и на работу меня – главбухом, и…
– Тебя? Главбухом? Да Юрьевну куда? Уволить? Да она гений вообще, и вообще на ней всё…
– Сашенька, – тянет Натаха, – никто лучше хозяина свои деньги не посчитает, я права? А Елена ваша Юрьевна для тебя не друг. Она только для Яновича старается, как для бога.
– Всё, хватит. Говори, что натворила? Отвечай! – требует Санёк, колечки его тёмных волос дрожат на шее.
– Да, Саш… Хе-хе… Хм…
– Да никак папку с контрабандой… – Догадка осветляет его лицо. – Эту, красную! Аа-а… Там уголовщина чистая! Ну, ты ведьма. – Теперь он бледнеет.
– Саш,
