есть немного и в нем, хотя, как все, любил смеяться над этим словом, но, когда видел церковные купола, то не мог отвести сразу взгляда, и было ни с чем не сравнимо то чувство, когда он слышал звон колоколов. Всю жизнь Гортов не думал об этом, бежал от этого, но теперь он все яснее осознавал – все то, что происходит с ним, неслучайно. Это судьба взяла его за запястье и привела сюда. «Может быть, попоститься? Идет ли сейчас какой-то пост?», – размышлял вслух Гортов, когда постучались в стену.
Соседка старушка сладко пропела: «Андрей! Андре-ей!»
– Мне очень неловко об этом просить, – сказала она, и ее глаза заблестели. – Но вы не поможете?.. Я уже месяц на мыла голову. Она так чешется…
Она почесалась.
Софья без особенного стыда помогла старушке стащить через голову ночную рубаху. Задрались и отвалились в разные стороны груди. Лиловые, они были похожи на две лишних руки. Вокруг образовалось много творожного, белоснежного, от которого некуда стало деться взгляду. Софья принесла принадлежности – мыло, мочалку и все другое, что полагается. Гортов держал шею и голову. Вдруг он обнаружил, что одна грудь свалилась ему на руку. Ему было стыдно стряхнуть эту грудь, и он так и стоял, с ней на ладони. Грудь была шершавая, теплая и будто живая…
– Не смущайтесь, это ведь так естественно, – проворковала старушка.
– Ничего, ничего, – говорила Софья, а Гортову опять захотелось плакать.
Работа шла очень медленно. Софья двигалась осторожно. Шампунь чавкал в твердых завившихся волосах. Руки ее застревали.
Старушка ни на секунду не замолкала: она рассказывала свою бурную вымышленную биографию и перебивала сама себя советами Софье. «Дурочка криворукая. Вот у Андрюши какие ловкие руки. Лучше б Андрюша голову мыл… Хотя она и держать нормально не сможет», – будто жалея его, прибавляла старушка.
Софья необычайно сильно потела – темные круги образовались на спине и вокруг подмышек. Зелеными ручейками стекала по ней старушечья грязь. Кричала из старых часов кукушка.
Когда все закончилось, Софья привела Гортова в свою комнатку. Это было маленькое, девическое местечко – глядели с письменного стола плюшевые слоны и львы, и цокали язычком часы в форме сердца. Глаза у львов были хотя пластмассовые, но злые.
Они сели в кровати. Налившись фиалковым цветом, Софья застенчиво мяла в руках сухую тряпку. Гортову захотелось, чтобы хоть что-нибудь произошло, но ничего не происходило. Даже молчала старушка. Гортов слышал хруст тряпки.
– А вы здесь живете, – сказал Гортов.
– Да, – подтвердила Софья.
На столе Гортов заметил тетрадку в цветочек с надписью «Стихотворения».
– Ваше? – спросил Гортов.
– Мое, – ответила Софья, сменив фиалковый на пунцовый.
– Вы пишете стихи?
– Да, –
