Сегодня днём брали. Здоровый, мордатый котяра приходил. Отличный донор.
– О-о-о! Можно взять? У нас тут… – я едва не произношу «смертник», но что-то останавливает: – … котёнок…
– Да конечно бери, – разрешает Таня, мучительно зевнув, и повторяется: – Отличный донор… Мордатый… Проверенный…
Прощаемся, вешаю трубку.
Котёнок, который к этому времени находится в могиле уже хвостом и тремя с половиной лапами, получает ещё один шанс – чужие мощные антитела против вируса от мордатого здорового донора. Аккуратно перемешиваю эритроциты с плазмой, бережно качая шприц в руке. Подключаем его в инфузомат. Вероника доливает тёплой воды в ванночку, в которую погружена часть трубки от капельницы.
Через час после переливания крови котёнок медленно переваливается на живот и принимает позу «поживу ещё чуть-чуть, так и быть»… и достаёт из могилы одну из лапок.
Четыре часа, пока медленно капаются остальные жижки, женщина сидит с котёнком на коленях. Под конец у него начинаются судороги, – это похоже на гипокалиемию42, которая нередко является следствием поноса. Интуитивно корректирую содержимое капельницы – определить содержание электролитов в крови нет возможности. В пять утра отправляем женщину с котёнком домой, заливаем всё дезраствором и ставим кварц: церемониться с вирусом не приходится. Сами ползём на второй этаж, в ординаторскую, где бухаемся на разобранный диван.
– Как думаешь: выживет? – спрашиваю у Вероники.
– Ну… – тянет она задумчиво и не заканчивает фразу.
– Вот и я так думаю, – соглашаюсь с очевидным, недосказанным.
Вероника молниеносно проваливается в сон. Не успеваю я задремать, как звонит телефон. Нащупываю его рядом с подушкой:
– Ветклиника…
– Алё! – пьяный женский голос звучит в трубке. – У меня тут пищщанка!
«О, Господи… Кто?» – мой внутренний голос тоже просыпается.
– Простите? Кто? – Уточняю я.
– Песчанка! И она… СМОТРИТ! – поясняет женщина, озвучивая своё волнение.
– Смотрит? – будить меня в пять утра ради какой-то песчанки, которая смотрит… это бесчеловечно!
– Вы не понимаете! – убеждённо произносит женщина.
«Не понимаю», – смиренно соглашается внутренний голос.
– У меня песчанка, и она смотрит! – от того, что женщина повышает голос, он становится ещё более пьяным.
– Минутку, – говорю ей, после чего спрашиваю полупроснувшуюся от звонка Веронику: – Ради всего святого… Что такое, блять, песчанка?
– Хуй знает, – испуганно отвечает сонная Вероника. – А что случилось-то?
– Фа-а-ак… – мозг стремительно просыпается и выдаёт мне скудную информацию о том, что, кажется, это нечто, похожее на мышь, только с хвостом белки. – Вероника, там у женщины
Гипокалиемия – пониженная концентрация ионов калия в крови.
