откуда-то из-за моей спины. – Если вы немедленно не объясните, что случилось, я лишу вас жизни…
– Тихо!
Я поднял голову и увидел, как ко мне идет Брунгильда, жена Логана. Переваливаясь словно утка и придерживая рукой громадный живот, она быстро добралась до меня, крепко ухватила за локоть и потащила за собой, в беседку подле замковой стены.
– Господь забрал даму Матильду… – горячо шептала она по пути. – И ребеночка, еще не рожденного. Два дня как схоронили. Знаю, любил ты ее… Ты поплачь, поплачь… легче станет… Эй, кто там, живо подать нам…
Слуг опередил Логан, подсунувший мне флягу с арманьяком. Все еще не понимая, что случилось, я судорожно глотнул…
– Пятого дня прибыл в приют для паломников при Гуттене странствующий августинец Корнелий… – как сквозь подушку доносился до меня хрип Баумгартнера. – С частичкой мощей святого Бонифация… Дама Матильда обласкала оного монаха и приложилась губами к мощнице. Монах убыл, а четвертого дня у госпожи начался…
– Ядом была покрыта крышка мощницы… – перебил его Соломон. – Я сделал все что мог, но яд уже поразил внутренности с мозгом, и к вечеру…
– Оного августинца мы разыскивали… – забубнил Баумгартнер. – И таки сыскали…
– Еретика проклятущего, вовеки проклятого… – возмущенно воскликнул фра Михаэль. – А даму Матильду мы отпели, все как положено, не сумлевайтесь, ваше сия….
– Где эта скотина?! – разъяренным медведем заревел Виллем Аскенс.
– Дык в темнице же…
– Рты закрыли все!.. – Я наконец начал приходить в себя. – Проводите меня к Матильде…
На меня накатило совершенно необъяснимое спокойствие. Ни злости, ни горя, никаких эмоций, совсем никаких – как одеревенел. Просто хочется сдохнуть…
Матильду похоронили при замковой часовне. Я постоял на коленях возле усыпальницы, с дикой злостью коря себя за то, что не смог выжать даже одной слезинки, а потом отправился к девочкам играть с ними в куклы.
А уже в детской, возясь с малышками, чуть не сошел с ума от горя; запоздало, но накрыло все-таки. Но никого не винил в случившемся, подобного развития событий я и сам бы не смог предусмотреть.
Подумал и приказал срочно привезти из Антверпена Лилит и допустить ее к дочуркам, с полномочиями матери. Если кому и доверю своих красавиц, то только этой цыганке.
Земфира не отставала от меня ни на шаг, в ее глазах плескалось настоящее, неподдельное горе, она искренне сопереживала, но почему-то не произнесла даже слова. А Логан все это время плакал, примостив свою голову на обширном животе супруги.
– Не надо, братец… – Я потрепал его по волосам. – Времени у нас нет. Идем лучше поспрашиваем уродца…
– Конечно, сир!.. – Глаза шотландца сверкнули. И в этом блеске я не нашел ничего хорошего для августинца Корнелия.
– Спалите тварь на костре!.. – зло прошипела Брунгильда. – Я сама огонь к дровам поднесу…
«И спалю, – обещал я сам себе, нащупывая
