мужа. – Тони, очнись!
Он пробормотал что-то непонятное.
– Тони, это важно!
– Что именно, дорогая? – наконец открыл глаза он и заговорил привычно быстро. – А где это я? А, вспомнил. Понятно, – вздохнул и обратился к ней, как ни в чём ни бывало: – Что делаешь?
– Переживаю, что ты убьёшь меня.
– С чего бы это мне тебя убивать?
– У тебя рубашка вросла в рану. Придётся резать тебя.
– Правда? Я бы хотел на это посмотреть.
– Ты будешь смотреть на меня, когда я буду делать это.
– И у тебя хватит духа меня искромсать? Всегда знал, что ты кровожадна и мечтаешь по ночам о расчленении. Но чего это мне тебя убивать? Я не такой, как ты, да-да-аа…
– На тот, вероятный, на мой взгляд, случай, если у тебя опять случится обморок, а ты потом придёшь в себя от боли и решишь, что я тебя убить хочу. И снесёшь мне голову. И меня не станет.
– Э, милая-милая, во-первых… – он сделала паузу для глубокого вдоха и продолжил: – У Сильверстоунов не случается обмороков. Мы теряем сознание. И только от боли, разрывающей на части. От боли, которой не представить никому.
– Хм… – иронически посмотрела на бывшего мужа Чайна Циан. – Помню, как ты этой весной полз с очередной тренировки по коридору. Боль, говоришь, разрывала на части?
– Тебе не понять, женщина, каково это, быть Сильверстоуном, – он ещё и ухмылялся.
– Да, конечно. А что там, во-вторых?
– Во-вторых? Ну… Я уже забыл.
– Как быстро. Обычно ты не забываешь, если хочешь что-то сказать. Ведь все твои мысли так великолепны и важны, что мир слишком многое потеряет, не будь они озвучены!
– Как-то да, именно так, – растерянно захлопал глазами Тони, пропустив мимо ушей её иронию. – Ты единственная женщина, настолько хорошо понимающая мою важность. Как я мог так просто отпустить тебя?
– Тебе рассказать, как?
– Нет, – поморщился Тони и отвернулся.
– Как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно спросила Чайна Циан. Она всё ещё сидела рядом и, ожидая помощи, старалась внимательно следить за состоянием Тони.
– Кажется, моё тело сейчас интересуют все естественные физиологические процессы разом, – ответил Тони, наконец. – Я хочу дышать, есть, пить, тебя… я жив как никогда.
– А выглядишь иначе.
– Если я как прежде хорош собой, то меня это устраивает.
– Уверена, что кучей серебра ты тоже будешь выглядеть… симпатично.
– Я не готов быть кучей серебра, симпатичной или нет.
– Такие вещи не…
Внизу зашумели гости. Открыть им было некому, сервы ушли на праздник. Но наверняка это были Сорорибэ и его приятель, которые не закрыли за собой дверь, уходя, а потому и не пришлось им открывать по возвращении. С ними был стандартной внешности крылатый. При виде полусрезанной одежды, как будто отлитой из чистого серебра,
