на помощь товарищам. – Мост важнее.
– Мы не пройдем туда. Все пространство простреливается.
– Пройдем, – возразил я ему. – Через казарму. Ее забор примыкает к мосту.
Демпси скривился:
– Перелезать через ограду у всех на виду опасно, сэр.
– Пробежать под пулеметным огнем у всех на виду – вот что тебя должно беспокоить, парень. Это единственный вариант сохранить шкуру целой, – согласился со мной сержант. – Все слышали? Идем через казарму.
Он был старшим по званию, и никто не стал ему возражать.
Быстро попасть на территорию казармы оказалось непросто – все было засыпано кусками битого кирпича, ненадежного под нашими ботинками, а рухнувшая стена перекрывала большую часть прохода внутрь, и, казалось, еще мгновение – и она рухнет на нас.
Я чувствую пламя.
Не все, конечно, но то, которое жаждет превратить человека в обгорелое мясо, – всегда. Оно для меня как семафор для машиниста поезда – видно издалека. Действовал я по наитию, схватив шедшего передо мной сержанта за плечо и рванув на себя с открытого пространства обратно, под защиту стены. Жандарма в шлеме, которому не повезло оказаться самым первым, спасти было некому.
Дракон «дыхнул», выпустив длинную жидкую струю. На мгновение она выжгла все тени, превратив уже привычную глазу тьму в ослепительный день и убив тысячи падающих снежинок, создав целую «просеку» в начинающемся буране.
Человек, объятый огнем, был похож на солнечный шар. Завораживающий, ужасный и такой знакомый… Я сам когда-то такое проделывал на войне, сжигая людей, превращая их лишь в плоть, обугленную на костях.
Жандарм был уже мертв, но сделал несколько шагов, прежде чем рухнуть на снег, зашипев, как вода на раскаленной сковородке. Следующая струя из огнемета ударила в стену, за которой мы прятались, разбилась об нее, раскрывшись огненной астрой, опасно дохнув жаром, едва не заставив пузыриться нашу кожу.
Люди отшатнулись назад, кто-то закричал, не справившись со своим страхом. В каждом из нас спит этот ужас перед открытым пламенем. Да. Мы обуздали его и заставили служить себе, но все знают, что порой оно умеет срываться с цепи.
Два шага из укрытия, поворот, поднять руку, прицелиться и тут же выстрелить туда, где точно волчий глаз горит огонек зажигателя, в любой момент способный превратиться в драконье дыхание. Три экспансивные пули ушли во мрак, и, даже зная, что попал, я откатился дальше, уходя с линии обстрела.
Через двадцать долгих секунд Фрэнк, все еще прятавшийся напротив, спросил у меня:
– Он что? Один был?
– Давай проверим.
По нам так никто и не выстрелил, огнеметчик действительно находился без поддержки, охраняя пролом в заборе, ведущий к мосту. Тощий жандарм плюнул на его труп, пока Демпси снова делал попытки поблевать в уголке из-за смрада обугленной плоти.
Я завернул вентиль на баллоне ранцевого огнемета, начал расстегивать ремни.
– Сукины дети полазили
