трусостью. Вот вам пример, как люди меняются со временем.
– Откровенно.
Он пожал плечами и посильнее затянулся папиросой.
– Когда, если не сегодня? Отличное время для откровений, не находишь?
Теперь настала моя очередь пожимать плечами:
– Возможно, ты и прав. Так что? Пошел в отказники?
– Да.
– Хм…
– Удивлен, что я жив? Это у вас в Королевстве таких расстреливали как дезертиров, а у нас людям находят куда более полезные занятия, чем гнить в земле.
Ну не всех расстреливали. Только самых дурных, тех, что агитировали остальных не записываться на войну добровольцами, бросать оружие и верить в миролюбие искиров. Ну… и еще тех, кому не повезло попасть под каток государственной карающей машины в качестве козла отпущения конечно же. Большинство отделывалось тюремными сроками.
– И какое же занятие было у тебя?
– Ишачил на платформах для добычи мотории и выплатил все долги обществу.
– А после записался в жандармы?
– Должен же кто-то защищать этот город от его же демонов. Не самая плохая работа для Риерты, скажу честно.
Тут он может ничего не рассказывать бывшему копперу.
Фрэнк вывел меня за оцепление, к каналу Шальных тоннелей. Водные трамваи уже не ходили, и до дома мне придется добираться на своих двоих через несколько районов, если только по пути не улыбнется удача в виде припозднившейся лодки.
– Я рад, что мы оказались на одной стороне сегодня, – сказал мне сержант на прощание и протянул руку. – И ты спас мою шкуру от поджаривания. Так что за мной должок. Будут проблемы, сообщи в Седьмой участок или Гарнизонную службу. Скажи, чтобы позвали сержанта Глиндре… Помогу чем смогу.
Он отправился назад, а я, глядя ему вслед, тоже радовался тому, что мы оказались на одной стороне.
Сегодня.
Глава пятая
НЕФРИТОВЫЙ ДЫМ
Словно устав обижаться на унылую осень, солнце наконец-то почтило Риерту своим вниманием, растопило выпавший ночью снег, но спустя несколько часов решило, что на этом его работа закончена, и скрылось за тучами. Город вновь стал мрачным и неуютным, как это бывает в подобный сезон. Чертова влажность, помноженная на холод, донимала даже меня, человека, пережившего «курортный» зимний сезон Компьерского леса.
Дом номер двенадцать на Четвертой линии Бурса заставил сбиться с шага и нахмуриться. Появилось подозрение, что либо Мюр ошиблась адресом, либо я его неправильно запомнил.
Я рассчитывал на кафе, гостиницу или вообще какой-нибудь галантерейный магазин, но это оказался особняк с серо-зелеными стенами, чей внешний фасад вырастал прямо из темной воды канала. Он был старым и неухоженным, с обвалившейся от влаги штукатуркой, похожий на человека, переболевшего оспой. Некогда прекрасный, сейчас дом выглядел заброшенным, но вместе с тем в нем все еще сохранялось величие прошлых времен.
