скользнул по голым балкам потолка, по разостланной на постели карте и остановился на лице удивленного офицера – неподвижный, остекленевший, подобный взгляду мертвеца. Однако не успел встревоженный Лайонел произнести хоть слово, как в застывшем лице Ральфа едва пробудилась жизнь, преобразив его так же внезапно, как луч солнца, пробившись сквозь тучи, преображает все вокруг.
– Вы нездоровы! – воскликнул Лайонел.
– Оставьте меня, – произнес старик. – Оставьте меня.
– Как могу я оставить вас одного, когда вы занемогли?
– Прошу вас, оставьте меня… Будет так, как вы хотите, – мы увидимся за пределами Бостона.
– Значит, я отправляюсь с войском и жду вас?
– Да.
– Не прогневайтесь на меня, – с запинкой произнес Лайонел, в замешательстве опустив глаза, – но это помещение и ваша одежда заставляют меня предполагать, что преклонный возраст со всеми его невзгодами настиг вас в такую минуту, когда вы не были полностью подготовлены к встрече с ним…
– Вы хотите предложить мне деньги?
– Если бы вы согласились принять их, я был бы вам глубоко обязан.
– В час, когда я попаду в тиски нужды, я вспомню ваше предложение, молодой человек. А теперь ступайте. Не медлите больше.
– Но я не могу вас оставить одного! Если бы хоть эта мегера хозяйка была дома! Это все же лучше, чем полное одиночество!
– Ее нет.
– А ее сын? У этого дурачка сострадательное сердце, он мог бы оказать вам помощь в случае необходимости.
– У него есть дела поважнее, чем торчать возле никому не нужного старика… Словом, уходите, прошу вас… Я требую, сударь, чтобы вы удалились.
Твердый, даже, быть может, несколько высокомерный тон, которым было высказано это желание, убедил Лайонела в том, что ему здесь нечего больше делать, и он повиновался, хотя и с неохотой, и начал медленно спускаться по лестнице. Очутившись на улице, он сразу направился на Тремонт-стрит. Когда он проходил по разводному мосту, переброшенному через неширокий, уже упоминавшийся нами залив, его внимание привлекли приглушенные голоса. Разговор происходил где-то поблизости и явно не предназначался для посторонних ушей. В столь тревожные времена любое необычное происшествие казалось подозрительным, и Лайонел замедлил шаг, стараясь разглядеть фигуры двух людей, таинственно шептавшихся о чем-то. Однако не успел он остановиться, как они разошлись в разные стороны: один не торопясь пересек площадь и исчез под аркадами рынка, другой направился прямо к мосту, на котором стоял Лайонел.
– Вот как! Это ты, Джэб, перешептываешься с кем-то ночью на Портовой площади и, как видно, замышляешь что-то! – воскликнул Лайонел. – Что ты тут делаешь? Какие тайны сообщаются тут под покровом ночи?
– Джэб живет вон там, в старом складе, – насупившись, ответил тот. – С тех пор как король запретил народу торговать, старой Нэб места хватает – в складе вон как просторно.
– Так
