подобно многим нерадивым часовым, придирчиво и подробно перебирали дела и события дня.
– Если дон Алонсо де Карвахаль собирается уехать далеко, – заметил старший из двух досужих болтунов, – ему придется смотреть за своими спутниками в оба! Охрана, что сегодня выехала с ним из южных ворот, – самый ненадежный отряд во всей арагонской армии, сколько бы они ни трубили в трубы и ни кичились блеском сбруи своих коней. Говорю тебе, Диего, в Валенсии нашлись бы копья, более достойные королевского посольства, и копьеносцы, более отважные, чем эти арагонцы, но раз король доволен, простым солдатам, как мы с тобой, негоже ворчать.
– Не один ты так думаешь, Родриго. Многие говорят, что лучше бы все денежки, истраченные на придворных грамотеев, отдать храбрым воинам, которые щедро проливали кровь, усмиряя мятежных барселонцев.
– Э, сынок, с кредиторами и должниками всегда одна и та же песня! Король дон Хуан задолжал тебе десяток мараведи[8], так ты теперь готов упрекать его за каждый истраченный им Генрих! Я вот старый солдат и давно научился вознаграждать себя сам, если казна слишком бедна, чтобы мне платить.
– Это хорошо, когда воюешь в чужой стране, – скажем, с маврами, – а здесь… Ведь и каталонцы – христиане, как мы, а иные из них такие же добрые подданные короля. Легко ли грабить своих? Это тебе не то что нехристи!
– Как раз наоборот, своих грабить в десять раз легче! Потому что у тех, кого постоянно грабят, редко остается что-либо стоящее, а те, кто этого не ждет, сами открывают перед тобой свою душу и кладовые… Погоди-ка! Кто это подъезжает к воротам в столь поздний час?
– Голодранцы, делающие вид, что на самом деле они богачи. Но поверь мне, Родриго, у всех этих плутов едва ли достанет денег, чтобы заплатить в харчевне даже за вареное яйцо к ужину.
Всадник, ехавший только с одним своим спутником немного впереди и, видимо избегавший особой близости с остальными, весело рассмеялся, услышав эти слова.
– Клянусь святым Яго, моим покровителем, – пробормотал он, – этот бродяга угадал! Он даже ближе к истине, чем мне бы хотелось. Правда, на олью-подриду[9] и на услуги харчевника мы наскребем, но я весьма сомневаюсь, чтобы к концу путешествия у нас осталась хоть одна добла[10].
Спутник тихо, но строго упрекнул своего товарища за неуместную веселость, а тем временем вся группа остановилась у ворот. Она состояла из купцов или, вернее, бродячих торговцев – в те дни принадлежность к тому или другому сословию было нетрудно определить по одежде. Разрешение на выезд из города у них оказалось в порядке, и заспанный, а следовательно, надежный страж не спеша приоткрыл ворота, чтобы выпустить путешественников.
Оба солдата, стоя чуть поодаль, презрительно рассматривали караван. Только испанская надменность удерживала их от насмешек над двумя-тремя евреями, которых они заприметили среди
