слишком неосторожен, и я бы не удивился, если бы этот парень сбил тебя с ног за такую наглость.
– Вот еще! Какой-то наемный слуга какого-то паршивого иудея! Посмел бы он поднять руку на солдата короля!
– А может быть, он сам солдат короля. Или будет им. В наше время с таким сложением и такими мускулами только и носить доспехи. Мне кажется, я уже однажды видел его лицо, и, знаешь, в таком месте, где трусов не встретишь.
– Что ты! Ведь это просто слуга, да к тому же щенок, только что от маменькиного подола.
– А я тебе говорю, что при всей его молодости он уже, наверно, повидал лицом к лицу и каталонцев и мавров! Ты ведь знаешь, что дворяне приучают своих сыновей к сражениям с ранних лет, чтобы сделать из них настоящих рыцарей.
– «Дворяне»! – со смехом передразнил его Диего. – Какого черта, Родриго, о чем ты говоришь? Неужели ты принял этого раба за знатного юношу? При чем здесь рыцарство? Может, ты думаешь, что это переодетый Гусман или Мендоса?[11]
– Конечно, тебе это покажется странным, а все-таки я видел это нахмуренное лицо в сражении и слышал этот резкий, ясный голос перед строем… Вспомнил! Клянусь святым Яго Компостельским, вспомнил! Иди-ка сюда, Диего, я тебе кое-что шепну…
Старый солдат отвел своего младшего товарища в сторонку, хотя поблизости никого не было, и, оглядевшись, чтобы увериться, что его никто не подслушивает, прошептал несколько слов Диего на ухо.
– Святая Матерь Божья! – воскликнул тот в ужасе и изумлении, отскочив шага на три. – Нет, Родриго, не может этого быть!
– Готов поклясться душой, – уверенно ответил Родриго. – Вспомни, сколько раз я видел его с поднятым забралом, сколько раз мчался за ним в атаку!
– Как же он стал слугою торговца?.. Нет, не верю… Превратиться в прислужника еврея!..
– Наше дело, Диего, бить, не ввязываясь в драку, видеть все, ничего не замечая, слушать и не слышать. Хоть у дона Хуана в сундуках не густо, он добрый хозяин и наш король, а потому нам надлежит быть скромными солдатами.
– Но ведь он никогда не простит мне этого шлепка по колену и моих глупых слов! Я теперь никогда не осмелюсь с ним встретиться!
– Хм! За королевским столом ты вряд ли с ним встретишься, а на поле боя он всегда рвется вперед и, наверно, не станет оборачиваться, чтобы тебя разглядеть.
– Думаешь, он меня не узнает?
– Если даже и так, не стоит огорчаться, мальчик. Таким, как он, трудно всех упомнить.
– Благослови тебя святая Мария за такие слова! Если бы он меня запомнил, я бы уже никогда не осмелился встать в строй. Так что единственное, о чем я молюсь, – это чтобы он меня позабыл. Но боюсь, он меня вспомнит: неприятное всегда долго держится в памяти.
Продолжая переговариваться, солдаты отошли от ворот, однако старший долго еще укорял своего не в меру болтливого приятеля, разъясняя ему все выгоды и достоинства скромности.
Тем
