ты? – Ние засмеялся и вышел.
Юм закрыл за ним дверь – взгляд провалился в большое зеркало и встретил недружелюбный взор растрепанного бледного ребенка в скособочившихся пижамных штанишках и круглых розовых следах от медицинских присосок. Очень противное дитя, однако. И очень маленькое – прав Ние. Кому нужен такой убогий родственник… Но, говорят, родство – это обязанность? Надо им – что Деду, что Ние – обязанность эту облегчить. Он потрогал липкую от ночного пота шею и скорей полез в душ.
К Ние он вернулся немного мокрым и заранее смирившимся с тем, как большие дальше собираются его воспитывать. Пусть велят, что им надо, он будет слушаться всегда. Деться-то некуда. Только в одном лишь полотенце он глупо себя чувствовал. Да Ние еще, подняв темные густые брови над веселящимися глазами, засмеялся:
– Мышка ты моя мокрая!
– Уж сразу мышка, – обиделся Юм. – Ну да, маленький… Но Дед говорит, я хорошо с весны подрос.
– Конечно, подрос, – Ние вдруг поднял его, поставил на кресло и принес охапку одежды. – Дай-ка я тебе помогу.
– Это не моя одежда, – только и заметил оторопевший Юм. Зачем Ние с ним, как с младенцем? Что, думает, он одеваться не умеет? Няня нужна?
– Да то твое платье ведь тяжелое, и такое…слишком праздничное. А другие твои вещи мы не взяли. Не до того.
Юм вспомнил черный велосипедик и весь грустно съежился внутри, стараясь снаружи не подавать виду: какие уж велосипеды на корабле… Невольно представил путаницу дорожек, цветники и тень под большими деревьями парка, сверкание солнышка в спицах колес, летний ветерок в лицо… Мир сказочными картинками отражается в черном лаке рамы….А книжка-то со сказками осталась недочитанной… А под подушкой – подарили в день окончания учебного года – жестянка монпансье, леденчики прозрачные разноцветные, красивые – он их даже не ел, такие красивые, только нюхал. Эх… Ние вдруг спросил:
– Жалеешь о чем-то?
– Это неважно.
– Юм. Ну, расскажи. Ты весь загрустил, я чувствую. Что там осталось?
– Там вообще много хорошего осталось. Неважно. Раз так надо.
– Не хочешь говорить… Игрушки?
– Дед дарил игрушки, да.
– Еще подарит, – улыбнулся Ние и натянул на него футболочку. – Руку сюда. Теперь штаны…
Дед-то подарит, да, если попросить. Но просить так неловко. Да и не до игрушек теперь, наверно…Они его забрали зачем-то… Себе оставят – или куда? Не надо было, наверное, начинать петь…Жил бы себе спокойно в маленькой школе. Школа, парк, облака в небе… Велосипедик, на котором можно хоть к морю, хоть в Храм, петь… А теперь… Корабль. Ужасно. Надо приспосабливаться. Юм послушно подставлял себя быстрым аккуратным рукам. Когда-то эти руки так же заботились о нем… Ние – родной, да. Он добрый или нет? Он – что будет велеть делать? Но руки… Голос… Даже для себя неожиданно он сказал:
– Я помню твои руки.
Ние бросил белый маленький
