пострадает. Но я не прошу охрану снимать. Так всем спокойнее. Мне тоже. Да и не разрешат, наверно.
– Так ты считаешь, что мы не тебя от других охраняем, а других от тебя?
– Я ужасно опасен.
– Но ты вменяем; не агрессивен; говорят, дурака валять не должен. Тихоня. У нас приоритет по тебе: чтоб был в безопасности. И следить за здоровьем. А ты мерзнешь среди лета.
Из-за угла выбежал легкий рыжий парнишка в серой волчьей футболке и набросил на Юма новую легкую белую куртку, сморщил конопатую переносицу, подмигнул и исчез.
– Волчонок у вас смешной, – Юм влез в рукава и застегнулся. Теплее что-то не стало. Посмотрел вслед убежавшему рыжему.
– Но толковый. Ты ведь его и не замечал все утро, правда?
– Да. Давайте сотрудничать, – предложил Юм. – Мне некуда уходить, поэтому никакого смысла в вашей прямой охране нет. Если я почувствую себя плохо, я нажму вот кнопочку на часиках, обещаю. А если мне уйти отсюда всерьез станет необходимо, так я вас первого предупрежу. Чтоб никто не пострадал.
– Лихие предупреждения.
– Пока я не вижу смысла убегать. Спасибо за куртку.
– Покажи-ка обувь. У тебя еще что-то есть?
– Нет, – Юм тоже посмотрел на свои черненькие, из легкой кожи, ботинки с толстой, но гибкой специальной подошвой и защитой голеностопа. Еще совсем новые – Ние тогда в первый день на корабле помогал обуться. Понятно, почему Тихон спрашивает – такие невесомые ботиночки рассчитаны на корабельные палубы, а не на разнообразный грунт; и изготовлены для чутких стоп тайм-навигаторов – сколько Юм себя помнил, он всегда носил такие и не задавался вопросом, откуда они берутся. Даже красные сандалики были такими. Кто-то все время помнил даже про особенную подошву таких ботинок. Кто-то хотел бы, чтоб он снова летал? – Я понимаю, что они для планеты не годятся, но их же на ногах не чувствуешь совсем. Никакие другие я не могу носить. Не развалятся.
– Ладно, обойдешься пока. Проблема в том только, что на Айре вообще такую обувь не делают… Ничего, пришлют. А в анклаве тебе кучу одежек дадут всяких форменных. Часики не снимай, помнишь? И зови по всякому поводу, – Тихон поднялся. – Увидимся еще сегодня.
Из дверей рядом вышел старый учитель в коричневом костюме и стал рассматривать Юма, как занятное неведомое насекомое. Юм на всякий случай встал. Надо быть вежливым.
– Тебе сколько лет? Выглядишь ты едва на восемь, а пишешь, как ритор-инквизитор. Где тебя учили? В Ордене?
– Не знаю, – хмуро сказал Юм. – Не помню никакой другой школы, из которой у меня документы.
– В начальных школах Океана такой риторике не учат. Даже мы начинаем обучать таким манипуляциям детей значительно старше тебя.
– Я сам писал, – счел нужным сказать Юм. – И никому ничего не хотел внушать.
– Мы знаем, – улыбнулся подошедший парень в белой рубашке с интересным синим квадратиком на плече, который опять привлек взгляд Юма. Что это за штучка? Удостоверение?
