style="font-size:15px;"> – Но ведь я… Теперь такой плохой стал…
– Ты поправишься, – Ние встал и взял на руки. – И ты… Хороший. Я видел. Ты… Такой… Добрый-добрый. Но очень, очень грустный. Ты болен. От тебя прежнего мало что осталось, но вот суть… Хорошая. И… Знакома мне.
Юм не знал, что на это сказать, помолчал и сам впервые обнял его за шею и сказал:
– Меня зовут "Юм"…
Ние кивнул – он знал? Но странно переспросил:
– Юм? «Юмис»?
– Юмис, да… Нет! Теперь просто «Юм», – он отклонился. – Ние, пусти. Посади меня за пульт, а то трек-то не стойкий, вон, ползет по ординате… Я ведь могу, я могу, я буду очень хорошо работать!
– Да ведь нельзя же, – ахнул Вильгельм, – голова заболит!
– Нет, не болит, я ведь в голове-то давно работаю, когда на экраны смотрю. Я справлюсь, я ведь навигатор. Я могу на марше. И… Это, в общем, одно, что я могу делать в уплату за… За все.
Ние и Вильгельм переглянулись:
– В уплату?
– Да. Забота, внимание. Уход, лекарства. Воздух, вода, еда. Пребывание на корабле.
– …С ума сошел?
Это все дорого, – пожал плечами Юм. – А еще – жизнь. И что вы забрали меня… И я не умер там в помойке. Это все… Очень много стоит. А у меня ничего нет. Ничего. Но я – могу вести корабль на марше. Куда лучше вас, кстати. Давайте я хоть так… Хоть что-то.
– А ты нелегко прощаешь, малыш, – мрачно сказал Ние, сажая его в кресло.
– А? – ничего не понял Юм.
– Ты нам ничего не должен, – помолчав, глубоко вздохнул Ние и погладил его по голове. – Если б ты только помнил… Но лучше… Да, лучше тебе все забыть.
– Я не понимаю тебя, – стало тошно от своего тупоумия. – Понимаю только, что меня уже не стоило спасать, – пожал плечами Юм. – Позвольте же показать, что вы не зря это сделали. Что я могу пригодиться и… Хотя бы воздух отработать.
– Да не должен ты ничего отрабатывать!
– Погоди, Ние, – вмешался Вильгельм. – Пусть. Пусть лучше посидит на марше… Это будет полезно. И не вздумай ничего разъяснять… Ты понял? Пусть лучше… Отрабатывает.
Потом Юму казалось, что именно после этого разговора и после нормального, емкого с точки зрения сложных маневров часа за пультом он начал очень быстро поправляться. Его стали пускать за пульт ежедневно – хоть и ненадолго, но успевал он куда больше, чем Ние и Вильгельм вместе: корректировал их курс, прокладывал трек для автопилота на сутки вперед оптимизировал скоростные переменные…Голова не болела. Работал хорошо, не спеша и потому безошибочно. Ние и Вильгельм были изумлены – но сам-то он помнил, до какой скорости он мог разогнать корабль на марше и как молниеносно летали над пультом его руки до катастрофы. Сейчас все осторожненько, с проверкой – главное, чтобы без единой ошибки. Оживаешь от радости, что умеешь вести корабль, хоть и медленно пока, но все же лучше и быстрее, чем молодой Ние и доктор Вильгельм, которые
