Другого быть не может!
– Тогда… Тогда научи и меня… Через боль! – Лера, забыв про слёзы и эту самую боль, рванулась к нему, пытаясь обхватить, обнять. До смерти захотелось ощутить тепло. Хоть чьё-то тепло. Его так не хватало внутри. Что-то должно заткнуть ту холодную дыру в груди, через которую всё это тепло исчезло, вытекло, растаяло, испарилось!
Но стоило сделать рывок и в грудь как будто снова воткнули секиру. Хрустнуло, рот наполнился солоноватым и по щеке, вместе со слезами, потекла кровь. Сердце сжалось в приступе боли. Лера ощутила, как теряет сознание.
– Жизнь и боль – мои учителя. Самые лучшие и настоящие, – повторил Меченый, впервые за тысячу лет нахмурившись. – Они и тебя научат.
Глаза Арлега закрылись вслед за её глазами и руки нависли над её ранами. Предстояло отказаться от части себя, чтобы вспомнить, что значит лечить, восстанавливать, отдавать, оживлять. На ум пришло одно из древнейших своих имён – «Савитар». Живитель душ.
За двенадцать тысяч лет с момента воплощения предстояло взять в ученики третьего. Третьего после Иштар и Волха. И по странным условиям Игры, душа одного из своих учеников отчасти вернулась вновь.
«Чего же хотела добиться в посмертии Иштар? Ей позволили, что самое странное. Значит, не всё в порядке в высших мирах». – Промелькнуло в голове Меченого.
Четыре с половиной года назад.
Валерия.
США. Майами.
Он открыл стеклянную дверь на балкон, и в комнату ворвался свежий бриз. Ласковой рукой прошёлся по щеке, и тело невольно вздрогнуло от ощущения нежности. Такое приятное ощущение после месяцев боли трансформации.
Человек в чёрном подошёл к кровати и рывком отбросил одеяло, оставляя на белоснежной простыне обнажённой. Но стыда не было. Только не перед ним.
– Всё, Иштар, время болезни истекло. Твои локоны черны, как ночь.
Он протянул появившееся в руке зеркало.
– Время набираться сил. Скоро придёт время первых уроков.
Валерия слабыми руками взяла зеркало, и дыхание перехватило. На неё смотрела чернявая темноглазая дева с бледными, шелушащимися губами. Взгляд растерянный, встревоженный и уставший. Полное внутреннее опустошение.
Разве это она?
– Чёрные… как ночь… – повторила она, припоминая свои некогда рыжие, как огонь локоны.
– Это последнее, что у тебя останется от боли трансформации, обещаю.
Он легко подхватил её с кровати и понёс к балкону. Лера и сама не ощущала своего веса. Лёгкая, как пушинка. Голова кружится от слабости и смещения в пространстве. Сколько она пролежала так?
Солнце слепило. Приятная сухая жара после постоянно вентилируемого, очищенного и насыщенного отрицательными ионами воздуха закрытой комнаты.
Осторожно поддерживая тело, Меченый опустил ноги Леры и придал ей горизонтальное
