с этим. Поэтому-то, по-видимому, и будут утверждать, что я грешник.
B Теперь же, коль скоро и тебе, хорошему знатоку всех подобных вещей, тоже так кажется, необходимо, по-видимому, и мне с этим согласиться. Да и что сказать нам, нам, которые сами признаются, что они об этих вещах ничего не знают? Но, ради Покровителя Дружбы[10], скажи мне: ты-то сам полагаешь взаправду, что все это так действительно и было[11]?
Евтифрон. Были вещи и еще куда удивительнее этого, Сократ; большинство о них и понятия не имеет.
Мозаика «Платоновская академия»
C Сократ. Следовательно, ты думаешь, между богами, в самом деле, бывали междоусобная война, страшная ненависть, боевые схватки и многое иное в таком же роде, о чем говорят поэты и чем пестро изукрашивают славные наши живописцы всякие священные предметы, между прочим, и тот пеплос, заполненный подобного рода узорами, который, во время Великих Панафиней, везут на акрополь[12]? Скажем ли мы, Евтифрон, что все это – правда?
Евтифрон. Не только это, Сократ, но, как я только что упомянул, и многое иное; если хочешь, я могу тебе привести насчет божественного такие рассказы, что, услышав их, ты будешь, я уверен, поражен.
7
Сократ. Что мудреного! Только об этом ты мне расскажешь потом, на досуге, а теперь постарайся яснее высказаться о том, о чем я тебя только что спрашивал.
D Ведь ты, друг мой, на мой предыдущий вопрос не дал достаточных разъяснений – чем может быть благочестие. Ты сказал только, что то, что ты теперь делаешь, т. е. судом преследуешь отца за убийство, благочестиво.
Евтифрон. И я правду говорил, Сократ.
Сократ. Может быть. Но ведь Евтифрон, ты считаешь, что и многое другое бывает благочестивым?
Евтифрон. Да, бывает.
Сократ. Ведь ты помнишь, что я просил тебя разъяснить мне не какой-либо один или два вида из большей части того, что относится к благочестивому, я просил тебя разъяснить мне тот вид благочестивого, при котором все благочестивое – благочестиво? Ты же сказал, что в силу одной идеи нечестивое является нечестивым, благочестивое благочестивым?
E Не помнишь этого?
Евтифрон. Помню.
Сократ. Разъясни же мне эту идею, что она такое, чтобы я, взирая на нее и руководствуясь ею, как примером, мог утверждать, в случае, если бы ты или кто другой поступал подобным образом, что это благочестиво, а если не подобно, то утверждал бы, что это – нечестиво.
Евтифрон. Если хочешь, Сократ, я тебе это изложу.
Сократ. Разумеется, хочу.
7 Евтифрон. Итак: что любезно богам – благочестиво, что не любезно – нечестиво.
Сократ. Превосходно, Евтифрон! Как я хотел, чтобы ты ответил, так теперь ты и ответил. Однако, верно ли ты ответил, этого я еще не знаю; впрочем, ты, очевидно, дальше разъяснишь, что то, что ты говоришь, верно.
Евтифрон. Конечно.
8
Эпитет Зевса.
Т.е. что рассказывается о Зевсе и пр.
Великие Панафинеи – главнейший афинский праздник в честь богини покровительницы города, Афины, справлялся в конце месяца Гекатомбеона, около средины нашего августа. Самую блестящую часть праздника составляла торжественная процессия, во время которой богине приносился пеплос, роскошная одежда для статуи, вытканная избранными афинскими гражданками. Пеплос развешивался в виде паруса на модели корабля и в таком виде провозился по главным улицам и площади города на акрополь, в храм богини, Парфенон. Вытканный из шерсти пеплос, вероятно, шафранового цвета, был украшен изображениями, воспроизводящими различные эпизоды из борьбы богов с гигантами.
