ли говорить, что сегодня подобное невозможно. Даже во сне самого лютого камикадзе-боевика.
Случись такой эфир в наши дни – закрыли бы всех. Включая Невский проспект, и белую ночь со звездами. А тогда – тьфу, ерунда какая! Никого кроме французов и не упало…
Забегая вперед, заметим: недавнее «предупреждение» от Роскомнадзора (контролирующего монстра новой эпохи) радио «Рекорд» получило только за одно наше упоминание в эфире о порнофильмах. К тому же после слов: «запрещено для детей!»
Но это уже совсем другая история.
Давайте обо всем по порядку.
Девяностые (продолжение)
Но не только эфирная анархия… Та эпоха – «кубизм» российского радио – отличалась от сегодняшнего радиоконструктивизма еще очень и очень многим.
Что такое дневной ведущий, ну, скажем, в 1998 году? Капитан судна, пилот на авиалайнере – человек, от которого в эфире зависит все. Да и сам «авиалайнер радио» был совершенно другим.
Представьте себе.
Тесная студия, до потолка забитая CD-дисками. Микшерский пульт, занимающий половину комнаты (и даже иногда вылезающий из двери). Электростанция аппаратуры. Телефонные узлы проводов. CD-проигрыватель размером с советский холодильник «Витязь»…
А ведущему нужно со всем этим хозяйством управиться. Без него радио не работало вообще. Эфир целиком и полностью держался на хрупких плечах диджея (название правомерно, поскольку музыку он ставил и миксовал сам.)
Но задачей его было не просто включать и сводить песни. Нужно было еще решить, какой трек прокрутить! «Rammstein» или Аркадий Укупник, «Pink Floyd» или «Ласковый май»? Выбор, воистину, гамлетовский!
(Конечно, так было далеко не на всех радио. На некоторых станциях никаких неформатных дисков не было в принципе. На других они зачем-то все-таки были, но их появление в эфире ограничивал так называемый черный список – перечень треков, которые ставить в эфир нельзя. В целом же картина была такая.)
Никаких плейлистов, никаких музыкальных программ с ротациями – один сплошной человеческий фактор. И фактор этот – ты – пилот самолета, капитан корабля, рулевой эфира.
А после творческих мук «какую же песню мне через 10 секунд прокрутить?», нужно было еще и выйти в эфир.
А выйти в эфир тогда – это не просто «прочесть погоду». Выйти в эфир – как выйти на сцену «Оскара» получать.
Говорить нужно было что-нибудь этакое, незаурядное. Придумывать – нечто сшибающее с ног. Сказать что-нибудь неинтересное – «провалить явку». Не удивить, не шокировать – значит есть хлеб ведущего даром.
Говорили в микрофон через каждые две песни. Порой даже через одну. Выход не ограничивался ничем – ни временем, ни уголовным кодексом, ни совестью.
Помню типичное замечание типичного радионачальника девяностых. Кажется, программного директора некоего радио «Модерн»: «Слишком мало говоришь в эфире…» – сказал мне однажды он.
Настоящий
