мыслями Фатеме и Хаджи-ага двинулись к внутренним покоям, где находилось тело имама.
Шиитские святыни редко похожи на спокойное место для размышлений и медитации. Каждый обозначает веху на жизненном пути арабских калифов, шейхов и всадников, а жизнь их была неразрывно связана с войнами и смертью; это памятники убийству, предательству и самопожертвованию. Трагедии принято оплакивать. К счастью, иранцы умеют скорбеть, как никто. Печаль для нас – что дом родной. Мы умеем рыдать на заказ, черпая из бездонного источника любви и утрат, что находится в сердце каждого из нас. Поэтому в мусульманских святынях иранцы плачут и бьют себя в грудь, и мавзолей имама Резы не исключение. Войдя внутрь с женского входа, Фатеме словно оказалась на поле боя. Со всех сторон на нее навалились воющие женщины: все пытались пробраться к гробнице. Служители с перышками для чистки пыли отгоняли их прочь. Таких потасовок Фатеме не видела даже в своем местном банке. К ее досаде, она не смогла выдавить ни слезинки. Она начала проталкиваться вперед, и вскоре рыдающая толпа вогнала ее в транс. Она даже не заметила, как потекли слезы.
В восторженном смятении Фатеме вышла с другой стороны. Подойдя к перегородке из полупрозрачного пластика, разделявшей мужскую и женскую половину, она стала искать Хаджи-ага. И тут увидела его. Присев на корточки в углу, он безудержно рыдал, не в силах остановить слезы. Она оторопела. Хаджи-ага переплюнул всех плакальщиков; некоторые даже посматривали на него с завистью и нарочно начинали выть громче, чтобы их услышали за стонами Хаджи-ага. Тот же, казалось, не замечал происходящего вокруг. Его обуяла грусть об ушедших так рано. А Фатеме и не догадывалась, что у ее мужа столь чувствительная и набожная душа.
Поездка изменила обоих. Фатеме зауважала мужа. Хаджи-ага стал менее несчастным. Он словно познал мистическую силу религии, саму суть шиитского ислама, ускользающую от большинства. Что бы это ни было, Хаджи-ага хотел это повторить. Правда, следующую поездку он смог предпринять лишь через несколько лет: родились дети, и в первые годы лишних денег не было. Однако стоило им появиться, и Хаджи-ага начал ездить в паломничества, причем всегда один. Его религиозность стала одержимостью, и Фатеме это бесило. В браке Фатеме и Хаджи-ага сложилась четкая динамика: мрачный, необщительный муж и жена, отчаянно желающая ему угодить, вечно разочарованная, но смирившаяся со своей судьбой. Фатеме утешало лишь одно: что муж пристрастился к оплакиванию святых, а не к опиуму, как многие мужчины в их районе.
Хаджи-ага не выставлял свою набожность напоказ. Он редко говорил о Боге, редко читал священную книгу хадисов, редко ходил в мечеть. Казалось, что больше всего он предан телевизору. Но Фатеме грех было жаловаться, ведь она поднялась на волне паломничеств Хаджи-ага. Именно им они были обязаны взлетом по социальной лестнице – поклоняясь имамам, человек обретал среди соседей особый статус. С тех пор как Хаджи-ага заслужил почтительную приставку хаджи, то есть
