я и вернулся на то место, где находился при констатации его успешного результата.
– Дедушка, погаси свечу еще раз, – попросил я.
Свеча погасла. Но в этот раз все произошло медленнее. Возможно, секунд за пять.
Я встал, проверил все окна и двери. Невозможно, чтобы сквозь них мог пробиться воздух.
Я опять зажег свечу и лег на диван.
– Дедушка, я попрошу в последний раз, затуши свечу.
Я смотрел на ее пламя, не отрываясь. Оно не менялось. Но только первые секунды. Потом, медленно, словно его кто-то выключал, стало гаснуть. Я никогда не видел до этого, чтобы огонь свечи может исчезать так постепенно.
Свеча погасла. Исчезли блики света в стекле «стенки» и зеркале за стеклом.
Я повернулся на правый бок и закрыл глаза. Впервые за эти дни пустоты и отчаяния я чувствовал себя умиротворенно.
Утром позвонила Наташа, и мы вновь стали жить вместе.
Вероятно, я не сделал правильных выводов из того, что произошло в ту ночь, так как через год мы, все же, расстались с ней.
Или та ночь сделала выбор за меня, за нее и за все то, что горело потом синим пламенем.
РЕЗНЯ НА РУБЛЕВКЕ
1997 год, 17 октября, Москва
Через два дня мне предстояло впервые в жизни сниматься в порнофильме. Небольшие деньги за небольшой сценарий я уже получил и даже потратил, теперь оставалось сыграть в фильме роль второго плана. Я чувствовал некоторое волнение и даже сомнение – а надо ли это мне?
Но до съемок оставалось два дня, а сегодня – семнадцатого декабря 1997 года в музее Маяковского на Лубянке состоится вечер философа-традиционалиста Александра Дерюгина, одного из основателей НБП – Народных Бригад Постмодерна. На вечере будет присутствовать и другой отец-основатель проекта – Эрнст Милонов.
Никаких афиш у музея Маяковского, извещающих о выступлении Дерюгина, не было. Несмотря на это, уже за час до начала лекции у дверей толпился народ. Человек двадцать. С некоторыми я обменялся рукопожатиями.
– Привет, Рома, – поздоровался я с руководителем группы «Накал факела». – Что, неужели тебя не пускают?
– Почему же? Я вышел покурить. Иди, тебя-то тоже пропустят свободно. Я. к тому же, почему здесь – не хочу, чтобы меня попросили что-нибудь сделать, будет неудобно отказываться.
– Тогда я тоже, пожалуй, покурю. А что сделать?
– Да что угодно. Мусор вынести, если есть. На сцене что-нибудь поставить, на входе постоять….
– Вход платный, конечно?
– Да, но своих так запускают. И специальных гостей. И прессу, конечно.
– Деньги на входе берут?
– Нет, как всегда – в холле. Там билеты продают. Все чин чинарем, как положено.
– А что за гости ожидаются?
– Черт его знает.
