надувательства «бесконечного козла». Его как-то ошарашило определение, почему именно бесконечный, козлы очень даже конечны, они, можно сказать, обреченные твари, а бесконечность – прежде всего нескончаемость. Спросить Дусю, да она, наверное, уже и забыла, что ляпнула. Да притом она сейчас была занята. Прямо сидя за столом, она задрала широкую юбку, и Павел увидел огромное плато живота, обтянутого розовыми панталонами, подразрезанными в нижней части, откуда как бы истекали Дусины не-охватные ноги. Потом она приспустила панталоны, и Павел увидел белый пришитый карман, сверху застегнутый тремя английскими булавками. Она расстегнула одну и достала полиэтиленовый пакет с русскими деньгами. Она отдала их мужу.
– Спрячь где надо, – сказала. – Брать будешь с моего согласия.
– Как же иначе, Дусечка, – затараторил мужичок в новом костюме. – Как иначе.
Потом Дуся расстегнула вторую булавку и достала другие деньги. Павел как-то испуганно посмотрел на дверь: а как кто войдет?
Дуся почувствовала его беспокойство и откуда-то из глубин юбки вынула пистолет.
– Ну, ребята, вы идиоты! – закричал он. – А если человек придет за хлебом-солью…
– Смету, – сказала Дуся. – С добром человек стучит. И при этом три раза.
– Я смываюсь от вас, – сказал Павел. – Я привык тут жить без стуков. Вы от денег спятили.
– То-то я и отдаю тебе триста, – резонно ответила Дуся. – За все добро. За то, что все сберег…
– Не все, – ответил Павел. – Картошки и капусты подъел прилично.
Дуся отслюнявила триста долларов и запаковалась булавками.
– Пусть тебе повезет, как повезло нам, – сказала она. – Видишь, как я удачно оказалась на дороге. Мог ведь сбить какой пьяный, что бы я с него взяла? Я сейчас думаю, что и с этих могла бы содрать больше. Оружие, оно ведь дорогое, и всем надо. Пистолетик мне подарил племянник, чтоб ихние пятьсот у меня не сперли. Про другие они не знали. Знали бы – прибили, хотя и родня. А дом я им оставила не этому чета, вернее дом – говно, огород хорош, земля. У тебя ведь земли нет?
– Откуда? – ответил Павел.
– А что у тебя есть?
– Койка в общаге, – заржал хозяин, бесконечный козел, хотя и с деньгами.
– У меня в Питере была комната, поеду проверю. Если сохранилась, попробую осесть. Может, ваши деньги и принесут мне удачу.
– Принесут! – сказала Дуся. – Я это руками чувствовала, когда деньги давала. Они хорошо скользили, не сцеплялись друг с другом. Они радостно шли.
– Спасибо, – сказал Павел.
– Нет, мужик! – ответила Дуся. – Ты себе цены не знаешь. Чтоб побелить до белизны эту засратую комнату, чтоб повесить наши молодые морды, когда мы еще верили этому полудурку Ленину и комсомолу, это надо что-то в себе иметь не заплеванное жизнью, какую-то чистоту. Ты понимаешь это, дурак? – спросила она мужа.
– Очень! – ответил он. – Очень! Очень даже.
&n
