будешь подпитывать его энергией. Такого я никогда не видел, и думаю, больше никогда не увижу. Дело не в твоей крови, дело в тебе. Никакие анализы Самуила не смогут этого объяснить, как и то, как Глеб сумел удержать свою агрессию столько времени. Я думаю, он просто ждал тебя.
Он усмехнулся очень горькой усмешкой и не скрывал её. Глаза потемнели, но он справился и сразу улыбнулся.
– Я гематолог и врач, мы с Самуилом обсудили некоторые вопросы, и, пожалуй, найдём возможность продлить воздействие Али на тебя. Пока процесс непонятен. Ты береги себя, подвигов старайся не совершать.
Олаф рассмеялся неожиданно весело.
– Только посмотрев записи, я понял, что стоит за этим словом. Действительно подвиги. Олег прав, подвиги надо чередовать с сейфом.
Ну вот, опять сейф, и этого умудрилась довести, одними записями, между прочим, а что, если бы он остался подольше? Сам бы посадил? Виктора нет, тот бы сказал свое веское слово – про магму, например. Ой, Олаф же читает мои мысли, по улыбке поняла – читает.
– Катя, я, пожалуй, посадил бы тебя в сейф в некоторых случаях, но Глеб прав, именно такая ты ему нужна, в сейфе ты быстро завянешь, как цветок без солнца. Даже иногда лишать тебя свободы нельзя – ты птица, которая в клетке не поёт. Ты та птица, которая ещё и других петь заставит.
Олаф улыбался, но эта улыбка опять стала горькой, а глаза невозможно тоскливыми.
– Я никогда даже представить не мог, что мутант может так петь, как эта твоя Лея. Только потом понял – она поёт, потому что с тобой рядом. Ты сама можешь петь и её научила, а научить можно только в свободе, с тобой она свободна. Я видел запись твоего разговора с ней, вчерашнего.
А вот об этом я опять забыла, что кругом камеры и они всё фиксируют, ну и пусть, я ни о чём не жалею.
– И правильно, что не жалеешь. Ты могла поступить только так и никак иначе, ты подтвердила её свободу при тебе. И ещё на один момент я обратил внимание, просматривая записи: ты не помнишь о камерах, ты естественна всегда, а это совершенно не свойственно человеку, так свободно жить под постоянным наблюдением. Я с разрешения Глеба взял некоторые записи, мне нужно многое обдумать. Удивительно, но ты даже забываешь, кто мы по сущности, относишься как к людям. Это самое поразительное в тебе. Даже после того, что видела сама.
Значит, Глеб ему рассказал о Норе.
– Рассказал, я даже был у неё. Но, пожалуй, только ты можешь надеяться на то, что она останется жива, что Аарон будет бороться за неё, как Глеб за тебя и сохранит ей жизнь. Однако ты уже много чудес совершила, кто знает, может, ты и добьёшься своего. Мне нужно ехать, очень рад был с тобой познакомиться. Надеюсь, мы скоро увидимся, вы же приедете посмотреть свою крепость?
– Обязательно, я тоже рада была с тобой познакомиться.
Олаф встал и подошёл ко мне, обернулся на Глеба.
– Глеб, надеюсь, ты не убьёшь меня, если я обниму твою жену?
– Нет, тебе можно.
Олаф обнял меня, нежно, как младшую
