В черном мешке, который я напялил себе на голову, не иначе до этого дохлую кошку хоронить носили. Вонял он так, что я от тех ароматов чуть сознание не потерял.
Впрочем, отрубился я не от этого.
– Что теперь с ним будет? – спросила Рут.
– Всё будет, – загадочно отозвался Жмотпетрович, после чего я услышал шаги и треск, какой бывает, когда тебя бьют по макушке тяжелым тупым предметом. Даже боли не было. Сразу – ничем не пахнущая темнота, которая в таких случаях накрывает мгновенно и бесповоротно, будто свет выключили…
– Согласен с вами, ужасные методы. Зачем бить человека по голове, когда достаточно выстрелить в него ампулой со снотворным?
– Знаете, коллега, я всегда предпочитал договариваться, нежели действовать насильственными методами. Даже не представляю, удастся ли мне теперь найти общий язык с этим человеком, за которого, между прочим, были заплачены столь колоссальные деньги…
Голоса плавали где-то рядом, но не раздражали, как бывает, когда ты пребываешь в полудрёме, а кто-то рядом мелет языком всякую ерунду. Хм-м-м, странно, с чего это я сейчас такой добрый, хотя после сильного удара по голове любой нормальный мужик обязательно звереет – если, конечно, не сдохнет от последствий черепно-мозговой травмы?
Но, что удивительно, – голова не болела, и шея не ныла, как можно было бы ожидать. Я лежал на чем-то мягком, воздух был свеж и немного пах озоном, в голосах, которые я слышал, не было ни малейшего намека на агрессивные нотки. Поэтому я практически без опаски открыл глаза, процентов на девяносто уверенный, что мне не придется сейчас втыкать кому-то пальцы в глаза и вгрызаться зубами в жесткий, невкусный кадык.
Не пришлось. Некому было. Да и незачем.
Я находился в знакомой уютной комнате с белыми стенами, где с момента моего прошлого посещения ровным счетом ничего не изменилось. Та же голограмма на стене, очень правдоподобно имитирующая окно, в котором шевелили кронами зеленые деревья на фоне чистого и очень синего неба. То же кресло рядом с окном. И тот же человек, сидящий на нем, закинув ногу за ногу.
Правда, сейчас на нем не было оранжевого противорадиационного костюма, в которых ходят по Зоне ученые, поэтому я узнал сидящего без труда. Только он ли это? Или тоже голограмма? А может, биологическая копия? Просто когда я относительно недавно видел этого человека, на его пальцах вместо ногтей были кровавые раны – тот, кто пытал пожилого ученого, хорошо знал свое дело. Сейчас же с ногтями было всё в порядке.
– Ну, здравствуйте, Снайпер, – широко и приветливо улыбнулся академик Захаров. – С возвращением в нашу скромную обитель науки и прогресса.
Хм-м-м, и зубы вроде все на месте. Наверняка копия.
Ученый перехватил мой взгляд и улыбнулся снова.
– Наверно, думаете, что я – это не я, а клон самого себя? Ошибаетесь. Мы же с вами в Зоне находимся. Там, где правильно подобранные артефакты вкупе с регенероном творят чудеса.
– Рад
