слухи, что Роберт у Елизаветы в первых фаворитах ходит. Она ни на шаг его от себя не отпускает.
– Ну и что? – гнула свое Эми. – Он ведь придворный, всегда находился при короле Эдуарде, а его отец – при Генрихе. Такой человек обязан всегда быть рядом с королем или королевой. Зачем еще тогда нужны придворные?
– А ты не боишься, что он влюбится в Елизавету? – продолжала терзать падчерицу леди Робсарт, зная, что бьет ее по самому больному месту.
– Роберт – мой муж. Елизавета – королева Англии. Каждый из них знает свое положение. Елизавета была гостьей на моей свадьбе. Мы все знаем, что допустимо, а что нет. Я с радостью увижу его, когда он приедет, а до этого готова терпеливо ждать.
– Ты у нас просто святая! – Леди Робсарт всплеснула руками. – Я бы от ревности места себе не находила. Сама отправилась бы в Лондон и потребовала, чтобы он нанял мне дом и все такое.
Эми удивленно посмотрела на нее и холодно сказала:
– Тогда вы очень сильно ошибаетесь насчет поведения жены придворного. Десятки женщин находятся в таком же положении, как и я. Они знают, что своей дерзостью лишь повредят мужьям и испортят их репутацию при дворе.
Леди Робсарт больше не спорила. Поздно вечером, когда Эми уже спала, она написала своему непутевому и неродному зятю новое письмо.
Сэр Роберт!
Если слухи не врут и ты в самом деле стал очень большим человеком, то тебя должно волновать неподобающее положение твоей жены, у которой нет ни хороших лошадей, ни новой одежды. Помимо этого, она нуждается в обществе, развлечениях и компаньонке из числа женщин благородного происхождения. Если ты не собираешься представлять ее ко двору, будь добр, скажи своим благородным друзьям – думаю, у тебя их снова пруд пруди, – чтобы они позволили Эми пожить в их домах, пока ты не присмотришь ей в Лондоне что-нибудь подходящее. Чтобы поехать туда, ей нужны провожатые и, опять же, какая-нибудь компаньонка. Сама я отправиться не могу. Хозяйство никак нельзя бросить, а дела наши по-прежнему идут скверно. Думаю, миссис Оддингселл не откажется, если ее попросить. Буду рада получить от тебя незамедлительный ответ – в отличие от твоей жены, я лишена мягкосердечия и долготерпения, – а также полную оплату твоей задолженности мне, составляющую двадцать два фунта.
На первой неделе февраля Уильям Сесил сидел у себя в дворцовых покоях за массивным письменным столом со множеством запертых ящиков и читал шифрованное донесение своего римского агента. После коронации Елизаветы его первой заботой стало отправить ко всем основным европейским дворам как можно больше проверенных друзей, родственников и слуг. Всем им было строжайше приказано сообщать ему о любом разговоре, слухе и даже намеке на таковой, где упоминалась бы Англия и ее новая, молодая, неопытная, уязвимая королева.
Уильям был рад, когда сделал своим агентом при папском дворе в Риме магистра Томаса Демпси, более известного его тамошним единоверцам как брат Фома,
