со странным именем Мехраза. То была смуглая красотка, плененная в какой-то диковинной стране на юге. В Британию ее привез работорговец, умерший от моего меча, и вот теперь Мехраза выла и стенала, что ее муж исчез.
– Почему его не было в церкви? – спросил я Осферта. Тот только пожал плечами. Я продолжил желчно: – Брюхатил Мехразу?
– А разве когда бывает иначе? – В голосе Осферта снова прозвучало неодобрение.
– Тогда куда он делся?
– Может, они забрали его? – предположил Ситрик.
– Эти скорее убьют священника, чем возьмут в плен, – возразил я.
Я направился к сгоревшему дому. Люди ковырялись в пепле, растаскивая обугленные, дымящиеся бревна. Быть может, тело Катберта лежит под ними, черное и съежившееся.
– Расскажи, что ты видел, – снова обратился я к Осферту.
Тот терпеливо повторил. Он был в церкви Фагранфорды, когда услышал крики со стороны усадьбы, расположенной неподалеку. Осферт выбежал из церкви и увидел, как в летнее небо поднимается первый дымок, но к моменту, когда ему удалось собрать людей и оседлать лошадь, враги ушли. Он последовал за ними, сумел разглядеть и уверен, что видел Сигунн среди всадников, облаченных в черные кольчуги.
– Господин, на ней было белое платье. То самое, которое тебе нравится.
– Но отца Катберта ты не обнаружил?
– Он был в черном, как и большинство конников, поэтому я мог его не заметить. Близко нам подойти не удалось, даны мчались как ветер.
Среди золы обнаружились кости. Я миновал дверь старого дома, обозначенную обгоревшими столбами, и вдохнул запах горелой плоти. Отпихнув обугленную балку, заметил в пепле арфу. Почему она не сгорела? Струны ссохлись до черных стручков, но рама выглядела целой. Я поднял инструмент, и теплое дерево попросту раскрошилось у меня в руках.
– Что сталось с Осликом? – спросил я.
Ослик был арфистом, поэтом, распевавшим боевые песни.
– Его убили, господин, – сказал Осферт.
Мехраза завыла еще громче. Она смотрела на кости, которые выгребали из золы.
– Вели ей заткнуться! – рявкнул я.
– Господин, это собачьи кости. – Крестьянин с граблями поклонился мне.
Домашние псы, которых так любила Сигунн. Мелкие терьеры, обученные истреблять крыс.
Крестьянин выудил из пепла оплавившееся серебряное блюдо.
– Они пришли не убить меня, – пробормотал я, глядя на маленькие грудные клетки терьеров.
– А зачем еще? – удивился Ситрик.
Ситрик был некогда моим слугой, а теперь стал дружинником, причем хорошим.
– Они пожаловали за Сигунн, – буркнул я, потому что не мог придумать иного объяснения.
– Но почему, лорд? Она ведь не твоя жена.
– Не жена. Но я люблю ее. Это значит, Кнуту что-то нужно.
– Кнут Длинный Меч, – с
