тогда вы будете выглядеть на все сорок, – сказал я.
Она от души рассмеялась, и я порадовался тому, как ожило ее лицо.
Потом мы еще поговорили о всякой всячине. Миссис Айрес попросила вина и сигарету.
Лишь перед тем, как уже распрощаться, я попытался напомнить, зачем приходил, и обмолвился о Питере Бейкер-Хайде.
Миссис Айрес подняла руку, словно уже изнемогла от всей этой истории.
– Сегодня это имя слишком часто произносилось в моем доме, – сказала она. – Раз он хочет нам навредить, пусть попробует. Многого он не добьется, куда ему.
– Вы и впрямь так думаете?
– Я это знаю. Еще пару дней кошмар побушует, а потом сдуется. Вот увидите.
Она говорила уверенно, как ее дочь, и я оставил эту тему.
Однако они с Каролиной ошиблись. Кошмар не сдулся. На следующий день к ним приехал мистер Бейкер-Хайд; он сказал, что обратится в полицию, если семейство не ликвидирует собаку. Разговор между ним, Родериком и миссис Айрес длился полчаса; поначалу, рассказывала миссис Айрес, архитектор говорил вполне спокойно, и она надеялась, что ей удастся убедить его изменить свое решение.
– Никто не сожалеет о несчастье с вашей дочерью сильнее меня, мистер Бейкер-Хайд, – сказала миссис Айрес, стараясь, чтобы гость почувствовал ее неподдельную искренность. – Но убийством Плута ничего не поправишь. Что касается повторения подобного случая с другим ребенком, вы же видите, как тихо мы здесь живем. У нас просто нет детей, которые дразнили бы собаку.
Наверное, не стоило так говорить; легко догадаться, что после этих слов Бейкер-Хайд заледенел. Хуже всего, что в эту минуту Каролина и Плут вернулись с прогулки. Я часто видел их в парке и представляю себе их облик: она, раскрасневшаяся и растрепанная, топает на крепких ногах, а он, весь перепачканный, лучится довольством, приоткрыв розовую пасть. Наверняка мистер Бейкер-Хайд тотчас подумал о своей несчастной дочери с обезображенным лицом, которая лежит в постели. Позже он поделился своими чувствами с доктором Сили, и тот передал мне его слова: если б в ту секунду у него оказался пистолет, он бы «собственноручно пристрелил пса, а заодно и всю сволочную семейку».
Беседа вмиг превратилась в базар, после чего визитер отбыл, выбрасывая гравий из-под колес. Подбоченившись, Каролина проводила взглядом его машину и, дрожа от злости, отправилась в сарай, где раскопала пару старых висячих замков и цепи, а затем накрепко замкнула ворота с обеих сторон парка.
Об этом я узнал от своей домработницы, которой все рассказала соседка – кузина Барретта, разнорабочего в Хандредс-Холле. По-прежнему историю весьма живо обсуждали в окрестных поселках; кое-кто сочувствовал Айресам, но большинство считали, что их упрямство в отношении Плута лишь ухудшает ситуацию. В пятницу я встретил Билла Десмонда, который склонялся к мысли, что семейство «поступит благопристойно» и пристрелит беднягу-пса, – мол, это лишь вопрос времени. Затем пару дней было тихо, и я уж начал думать, что все рассосалось.
