полки и сервант в гостиной, где хранились парадные скатерти и маленькие зеленые чашки для кофе. Осмотрела шкафчик с лекарствами, шифоньер, шляпные коробки и жестяные банки. А вдруг случится что-то ужасное?.. Бомбили их редко, но все шептались, что скоро будут чаще. Это не давало ей покоя, мешало спать. Что у нее останется? Требуется подробная опись, требуется документальное подтверждение того, что у нее все это было. Удивительно, подумала она, насколько вещи врастают в нашу жизнь, становятся неотъемлемой частью привычной обстановки. Человек может пользоваться ими каждый день, даже не замечая: кофейник, без которого не обходится ни один завтрак, кольцо с полустертой надписью – еще из тех времен, когда хотелось давать друг другу ласковые прозвища… Если вдруг все эти вещи превратятся в пыль, сможет ли человек вспомнить, как они выглядели? «Белый с голубым ободком». «Ребристое из розового золота».
Бригитте вспомнилось представление в варьете Винтергартен, на которое пригласил ее Готлиб вскоре после их знакомства. Исполнитель попросил зрителей придумать историю, чем сложнее, тем лучше. И затем, к всеобщему восхищению, повторил ее слово в слово. Когда все кричали и аплодировали, Бригитта взглянула на Готлиба, старясь представить их будущее, когда для нее станут привычными и линия его подбородка, и длинные тонкие пальцы, и укромный завиток уха. В чем тут фокус? Какому инструменту мы даны?[6]
Бригитта развернула гроссбух. Она выбрала его за плотный корешок и мраморную обложку; внушительная тяжесть давала успокоение ее тревожным рукам. Расчерченные страницы, поделенные на ровные строки и одинаковые столбцы, не несли никаких сюрпризов, никаких потрясений. Бригитта принялась за работу.
Когда Зиглинда и Юрген вернулись в обед домой, мама осматривала посуду, расставленную на кухонном столе. Как птица клювом простукивает свою кладку, так и она по несколько раз стучала ногтем по каждой тарелке, чашке, миске, а потом записывала что-то в большую книгу. Ящики и шкафы стояли открытыми. Зиглинде стало не по себе при виде всех этих вещей. Там были праздничные и опасные предметы, предметы слишком ценные или слишком хрупкие, чтобы их разрешалось брать детям.
Обед не томился на плите и не остывал на столе – его просто не было. Может, мама сама только что пришла домой? Может, она стояла в очереди, но ей ничего не досталось? Зиглинда слышала, как Курт плачет в своей кроватке в детской. Юрген залез под стол и стал давить своих солдатиков танком, одного за другим.
– Мама, – сказала Зиглинда, – помочь тебе приготовить обед?
– Надо составить опись. Видишь? Описать каждую вещь, присвоить ей код в соответствии с размером и назначением, а затем по порядку внести в список.
Зиглинда ничего не ответила и принялась готовить для братьев бутерброды с полупрозрачными кусочками колбасы. Казалось, мама ничего не замечает, она даже не села поесть – у нее слишком много работы, сказала
Рильке Р. М. Песнь любви (
