мог, а кровь остановил. Дельный старик.
Невезун, обрадованный похвалой, пояснил:
– Лопушок привязываю, огневицу отгоняю. А наконечник глубоко вошел, бородка за край кости уцепилась.
Вернулся Кривой, хмуро сказал, что татарин как сквозь землю провалился.
– Думаю, десятник, надо мне вернуться к своим в Питомши. Поберегу их. Лесом проберусь. – Юрша согласился. Кривой продолжал: – Деду я, видишь, ноги развязал. Ей-богу, доверять ему можно. Просит саблю ему дать, одним бойцом больше будет. Тебе решать, а я поехал. Будь здоров, Петро.
Исполнить совет Кривого Юрша приказал Акиму. Тот, передавая саблю Невезуну, сказал:
– Держи, старче. Десятник Юрша будет просить государя дать тебе вольную по закону.
Невезун прослезился и принялся благодарить, путая русские слова с татарскими. Потом, когда уже ехали, он сказал Акиму:
– Ты вот меня стариком величаешь, а мне лет-то, поди, немного больше твоего: только четыре десятка минуло. Вот она, чужбина-то что делает!
Далее скакали без помех. В Скопине сам воевода проводил Юршу, слово царю передать велел. Следующая смена в Пронске, потом Михайлов, тут, пока седлали коней, перекусили.
Летний день велик, засветло миновали Рязанскую засеку. И вот здесь произошла задержка. Невезун обычно охотно разговаривал, а под вечер затих, хотя еще бодро держался в седле. Хуже было с Петром, он упросил Юршу взять его с собой, чтобы лечиться в Коломне, все поближе к дому. Но рука у него сильно болела, он стискивал зубы, кусал губы, лишь бы не заскулить по-собачьи. Юрша видел его мучения, поэтому, хотя и спешил, все же раненому уделял внимание. Но тут вдруг Невезун покачнулся, и, не будь рядом Акима, поддержавшего его, наверное, упал бы с коня.
– Что с тобой? Где твоя молодость?
Невезун отдышался:
– Плохо, брат Аким. Этак я могу и не доехать, царя не увижу! Чего же это со мной?
Пришлось останавливаться и делать «гнездо» – два овальных обруча из ветлы закрепляются крест-накрест к лукам седла так, чтобы подпереть всадника под руки. Так возили по бездорожью стариков, тяжелораненых и даже мертвых.
Когда «гнездо» укрепили, Невезун горестно пошутил:
– Во как! Не свалюсь, ежели и умру.
– Нет, дорогой! Тебе умирать нельзя. Будет худо, скажи, мы водички прихватили.
Вода нужна была не только Невезуну. Петр постоянно прикладывался к сулейке. Раненый и старик заметно замедляли движение небольшого отряда. Последнюю подставу в Зарайске меняли уже затемно. В Коломне были к полуночи, здесь Юрша узнал, что государь в Голутвинском монастыре. Когда туда доехали, все уже спали. В монастырь стража не хотела пускать. Юрша потребовал именем государя. Это был страшный способ – большой опасности подвергал себя и тот, кто требовал, и тот, кто отказался бы выполнить. Государь отдыхал в архиерейских палатах, стража проводила гонцов туда. Голова охраны узнал Юршу, но будить царя отказался:
