что с тобой?
– Всё хорошо, мой сынок! Я от радости плачу!
А через месяц Петя уже умел ходить! Когда он первый раз вышел во двор, его окружили дети.
– Ты кто? Давай играть!
Петя пока не мог бегать, он объяснил новым приятелям, что три года не умел ходить и ещё нескоро научится бегать. Удивительно, но над ним никто не смеялся. Наоборот, он услышал:
– Ты не торопись, Петя! Мы будем играть в спокойные игры! Мы подождём, когда ты научишься быстро бегать! Можем тебе в этом помочь!
Карагач Игнат с интересом прислушивался к тихому разговору. Чтобы не пропустить ни слова из разговора, он поднатужился и резко наклонился в сторону детей!
– Смотрите! Игнат выпрямился – теперь он не завалится на наш дом! Теперь его не спилят!
Петя со страхом спросил:
– Его хотели спилить?
– Да, через месяц! Поставили на очередь! Комиссия приезжала и решила, что Игнат может завалить дом…
– Игнат! А ты об этом знал? – спросил дерево мальчик Петя.
– Конечно, знал… Я уже свыкся, что умру. Моя древесина принесла бы пользу, даже если бы пошла на дрова. Я бы стал огнём, потом теплом. Мог бы и мебелью! Вокруг меня столько молодых деревцев наросло из моих семян, что мне не стыдно за прожитые годы. Меня это утешает!
…Прошли годы. Петин сын Антошка растёт в этом доме и играет под карагачом во дворе. Игнат больше не гнулся в сторону дома, он остался стройным. Щедро дарит тень в зной и становится надёжной крышей в проливной дождь. А главное, что он, как и прежде, является домом для тех, у кого нет другого дома. Игнат – дерево-друг для тех, у кого нет друга!
Если хочешь с ним познакомиться, посмотри внимательно вокруг! Ты обязательно увидишь дерево-дом! Даже если его зовут не Игнат…
Жила-была лужа
На тихой неприметной улице метрах в пятидесяти от пешеходного перехода летом велись ремонтные работы водопровода. Рабочие уложили в вырытую канаву новенькие трубы, заровняли-заасфальтировали дорогу. А на обочине осталась большая неглубокая впадина.
В первый же сильный дождь образовалась грязная лужа. Раскисла не утрамбованная ремонтниками земля, рваные края неуютно глядели на прохожих. Хорошо, что машины проезжали поодаль и не касались колёсами грязной жижи.
– Какая мерзкая лужа, – говорили прохожие.
– Из этой лужи даже нельзя напиться! – чирикали воробьи.
– В этой луже даже кораблики неинтересно пускать, – говорили мимо идущие мальчуганы.
Сначала загрустила лужа из-за своей никчёмности. Позже захныкала, запричитала:
– Почему мне так не повезло! Почему я родилась не на чистом асфальте где-нибудь в парке, а здесь: между обочиной и чугунной изгородью сквера?
Всхлипывания заканчивались рыданиями. От рыданий бурлила вода, и лужа становилась ещё мутнее.
Теперь она только и знала, что целыми днями плакала. От слёз вода прибывала, мутнела, зеленела, становилась
