и все начала…
Всё узнала и о счастье,
с удивлением узнала,
неминуемо зачатье
и бессмертие, и…
Мама улыбается детишкам -
ты узнала это тоже,
папа им читает книжки -
ты узнала это тоже…
Ты узнала всё на свете,
почему опять ты плачешь?
Есть на свете только ветер -
это знают только дети,
но не говорят словами…
Как же жаль
Как же жаль, что умирает стих!
Холодеет в недвижной невысказанности.
Я не знаю, каким бы он стал: криклив или тих,
Незаметным или сотню раз глазами обысканным -
Будут ли шарить по карманам его одежонки
В надежде на то, что как воришка он истину нычет,
Будут ли помнить добуквенно озорные девчонки
Или только профессор словесности…
Хнычет сердце моё по уходящему парню,
Не рожденному из-за истерии суетливости…
Знаете, люди, я без него на земле ничего не значу!
Без него не достоин даже милостыни…
Был бы он и красив и удал,
Или словно девица кисейный…
Обворожительный для женщин или…
Или бы в морду дал…
Или гулял по осени в ветреной рассеянности….
Он бы ласков был, как в постели влюбленный…
Может быть, немножко и груб…
Беззастенчиво автора мозг воспаленный
Низводил до трепета губ…
Он бы в шепот чтеца вкладывал тайно
Все бесстыдные думы мои,
И вскрывал нечаянно раны
От какой-нибудь прошлой любви…
Как же жаль, что мой стих умирает!
Холодеет в недвижной невысказанности.
И не буду я знать, каким же он станет…
Дайте! Дайте же ручку и лист мне!
Пепел
…а ты видела, на столе в кухне – пепел?
…а ты почуяла из дальней комнаты – гарь?
…я сегодня сжёг начисто все наши беды,
как ненужный уже календарь…
…ты заметила, на полу мотки верёвок?
…я распутал все узлы с прошлым,
и с плохим, и с хорошим прошлым
отпилил стальной крючок…
…удивляешься, я стал – красивым?
…как же так, вдруг вот стал – молодым?
Я мускулы памяти вырвал,
которые принадлежали другим…
я вырвал те мышцы, что были
когда-то напряжены в обидах и скорби,
которые исподтишка били
и были способны убить…
я вырвал отчаяний сгустки,
наплыв на искренней вере….
Я матом ругался по-русски,
когда в полной мере
пытался
