И смеялась так, что у меня мурашки ползли по спине.
И это вполне объяснимо с позиций глубинной психологии. Мама, какая бы не была, являлась единственным постоянным поддерживающим объектом в череде сменяющихся ухаживающих взрослых. И даже в 35 лет сложно критически оценить отношение матери к тебе маленькой. Еще сложнее отделить детские агрессию и гнев оставленного ребенка, поднимающихся лавиной из глубин бессознательного, в момент недолгой разлуки с партнером уже во взрослом состоянии. Сепарация даже на символическом уровне кажется катастрофой, моментально ввергающей в детский страх голодной смерти.
Поэтому спусковым крючком, положившим начало разбалансировке отношений с любимым мужчиной, стали его опоздания. Причины задержек были объективными, Виктор перешел на новое место работы, и ему нужно было войти в курс дела и показать себя с лучшей стороны. А у Анастасии начиналась паника даже после пятнадцати минут ожидания. Она становилась маленькой девочкой, отчаявшейся ждать с работы маму. Эти чувства сопряжены напрямую со страхом смерти, истоки его происхождения мы разбирали выше. Страх, тревожность, ужас. Ситуация усугублялась тем, что Настя еще с малых лет приучила себя не показывать чувства. Поэтому предпочитала молчать, не выяснять отношений, прятать за каменным выражением лица обиды и страх.
Виктор же не мог понять ее чувств, объясняя внезапную холодность и отстраненность Анастасии, как охлаждение. «Разлюбила», – думал он. «Он меня обязательно бросит, ведь не понятно где и с кем он задерживается после работы», – изводила себя она.
И вот однажды, как и ожидалось, он сказал: «Уходи!». Потому что не мог больше выдерживать неопределенность и страх быть оставленным.
Настя быстро собрала вещи и ушла на съемную квартиру, потому что последнее время ждала этой команды: «С вещами на выход!».
Два любящих человека оказались в ловушке бессознательных страхов. Обоих оставили в раннем детстве отцы, нанеся серьезную травму чувству первичной привязанности. Малейшее отклонение от сценария симбиотического слияния, свойственного отношениям младенца и матери, а также мужчинам и женщинам на первоначальных этапах страстной любви, вызывало всплеск тревожности и страха. Но у Анастасии это носило более выраженный характер, поскольку она часто в детстве оставалась либо одна, либо круг ухаживающих взрослых постоянно менялся. То есть чувство привязанности как базы доверительных, позитивных отношений между мужчиной и женщиной не существовало в принципе. Чувство зависимости, да, ведь ребенком Анастасия пугалась малейших изменений внешности матери. Прекрасно осознавая, что попадает к мужчинам в зависимость, Настя всем своим поведением, в холодной, отстраненной манере общаться, пыталась демонстрировать обратное.
Позже выяснилось, что отчим совершал развратные действия по отношению к Насте. Мать ничего не замечала, либо предпочитала не замечать.
