подругу спящей на своей кровати. Она не стала ее будить, лишь обратила внимание на видимые внешние изменения Маргарет. На высоком лбу появилось серебристо-серое пятно, переходящее узкой полоской на переносицу, а на затылке обозначился маленький светлый хохолок. Обнаженные спина и бедра Маргарет за непродолжительный период отсутствия Лары приобрели мягкий бархатисто-шоколадный оттенок, отчего кожа красиво отсвечивала в лучах стоящей рядом настольной лампы.
«Неужели она станет “лесной мандаринкой”? – подумала Лара и снова посмотрела на спящую подругу. – Рост у нее небольшой, но энергетикой обладает высокой, – продолжала рассуждать Лара, – недаром начальницей была. И гордая она, одна осанка выдает характер. Да, вероятнее всего, она преобразуется в “лесную мандаринку”».
Лара прекрасно знала, что эти лесные, гнездящиеся в стволах деревьев, маленькие утки – не только самые красивые птицы на свете, но еще и самые преданные супруги. Они даже взлетают одновременно.
«В прежнее состояние, слава Богу, она уже не вернется, – мыслила Лара, – а вот подыскать ей партнера необходимо. Он-то и должен стать ее защитой. Летом на Лесном Озере их будет много, будет и выбор. Пусть только на крыло встанет покрепче».
На крыло Лара меня быстро поставила. Гоняла по озеру, раздавая своими широкими синими крыльями хлесткие шлепки по бокам, словно оплеухи. Она совсем не жалела меня, а только покрикивала: «Не лениться, Маргарет!»
Поневоле я стала взлетать над водой, опасаясь ее очередного урока. Учеба Лары пошла мне на пользу, поскольку уже через несколько недель я стала описывать над озером один за другим воздушные круги и даже пируэты. Чувство полета, моего первого полета над землей было восхитительным – поразительная, неземная, неведомая ранее тишина, полная отрешенности от земных ощущений, да легкий шелест теплого летнего ветра в ушах. Вот оно – счастье, думала я и поднималась все выше над кронами деревьев. Здесь воздух был особенно живителен и благоухал от запаха хвои, а небо становилось кристально чистым и легким для полета.
Высоко в сизо-голубом небе мне все чаще и чаще приходила в голову мысль о том, что в мире существует не только зловещая, порой безнадежная, жестокая борьба за жизнь, но где-то обязательно живут добрые мирские ценности, ради которых стоит пережить временную боль. Я думала о том, что теперь мне будет сопутствовать абсолютная, ни от кого не зависящая свобода полета, а значит, и долгожданная свобода всей моей жизни.
«Это и есть истинные ценности, и скоро, совсем скоро они откроются и мне», – мечтала я.
Я знала, что эти незыблемые устои были, и есть, и будут. И живут они, возможно, там, за нежно-зелеными холмами, или за золотистым пшеничным полем, отражающим, как гигантское зеркало, желто-оранжевое солнце, а может быть, они пока скрываются в кустах утренней росистой сирени? Но самая главная и необходимая ценность в жизни любого существа – это слышать обращенное к тебе одно-единственное, одно заветное и сокровенное слово – «Мама»!
На
