взрывается. Да бога ради, хоть взрывайся, хоть синим пламенем гори, мне-то с этого что, мне уже терять нечего…
– Сколько вам лет?
– Да каждый год по-разному.
– Кривляться в камере пыток будете…
Кусаю губы. Сейчас начнут мне впаривать про права человека, бла-бла-бла, все такое. Знаем мы эти штучки, через миллиард лет никто и не вспомнит про человека, и про его права.
Бежать.
Любой ценой, пока не поздно, пока не добрались до подвала, да уже добрались до подвала, до компа добрались, и до домашнего, и до рабочего, и до всякого, а вот до флешечки у Нинки на даче еще не добрались… мне так кажется…
– Нинуль, я у тебя флешку оставлю?
– А чего так?
– А так. Ты меня любишь?
– Люблю.
– Как сильно?
– Как отсюда и до Парижа пешком.
– Ну, вот я у тебя флешку оставлю. А если спросят, ты скажешь, ничего у тебя не оставливал.
– Не оставлял, балда…
– В граммар-наци записалась, что ли? Вот, теперь на расстрел поведешь…
Нашли дурака, отпустили под подписку о невыезде… Я им так не выеду, мало не покажется. Так не выеду, что только меня и видели. Так не выеду…
– Облава дальше, – кивает шофер.
– К-какая еще облава?
– Гаишники, мать их… – шофер добавляет про гаишников пару слов, от которых должно покраснеть шоссе.
– Вздрагиваю.
– А… вы откуда узнали?
– А вон, парень по встречке ехал, фарой подмигнул…
Спохватываюсь. Холодеет спина.
– Вот что… а свернуть нельзя?
– Куда я тебе от них сверну…
– Так останови… я выйду…
Шофер смотрит недоверчиво.
– Скрываешься?
– Некогда думать, некогда объяснять, протягиваю деньги, последние, черт…
– На, возьми…
– Да чего ты… Слышь, давай выйдешь, а там, у Мизинцево я тебя снова подберу…
Киваю. Выметаюсь из машины в лесочек. Даже толком не успеваю спросить, где это Мизинцево. Ничего, доберусь. Сжимаю в кулаке флешку, забрал-таки, молодец, Нинка, припрятала…
Бегу в чаще леса, ветки хлопают по лицу, хочется лечь, затаиться, не двигаться, вдыхать и вдыхать аромат хвои…
Бегу. Где это Мизинцево, черт бы его драл, вон, мелькает что-то впереди, просвет какой-то, может, там…
Спотыкаюсь.
Лечу в июльское разнотравье, падаю, как в детстве обдираю коленки, хочется разреветься как в детстве, ма-а-а, бо-бо…
– Документики ваши.
Рушится мир.
– А… нету…
Смотрю в знакомое лицо следователя, выследил, собака, в кошки-мышки со мной играл… это в средние века было такое, пытка надеждой, вроде как дадут убежать, а потом – хенде хох, вы арестованы…
– Набегался?
Пытаюсь
