вновь стали приглашать,Вознаграждая, ненавидя,
Во мне, моральном инвалиде,
Чья обожжённая душа
Любить себя способна еле,
Найдя опору в сложном деле.
– «Когда о ней услышал ты
Хоть что-нибудь?» – Спустя три года,
Когда знакомые менты,
Чьи креативные методы
Порой давали нам плоды,
Меня на юбилей позвали.
Был сабантуй в огромном зале,
И там я встретил мужика,
Что был главою спецотдела
В МГИМО. Как всякое ЧК,
Он знал меня. Его задела
Моя к их брату нелюбовь,
Которую скрывал я плохо,
И, чтобы мне попортить кровь,
Он рассказал: «Тебе, как лоху,
Проверку с девкой учинили,
Перед посылкой за рубеж,
В испытанном „конторском“ стиле!»
Его посверкивала плешь,
Стакан чуть вздрагивал, а глазки
Глядели прямо, без опаски:
«Она сотрудницей была,
С заданием тебя приблизить,
И уточнить твои дела.
Вы встретились с ней в Симеизе?
Хотелось знать твой круг знакомств,
И образ мыслей, и амбиций.
Мы не уверены ни в ком!
Тебе ж не повезло влюбиться!»
От этих слов окаменев,
С трудом удерживал я гнев,
Чтоб продолжение услышать.
Его несло: про Могадишо,
Бейрут, холодную войну,
А я лишь ждал: «ну, где же? Ну!»
И, не дождавшись, в нетерпеньи,
Как малоопытный юнец,
Его решил я, наконец,
Прервать, но, тут раздалось пенье,
И имениннику хвала,
И мой нежданный собеседник
Вернулся к месту у стола.
– Ты не узнал, что с нею стало?
– «Поверив в странный тот рассказ,
Её сместил я с пьедестала
Бесповоротно, в тот же час,
Забыв, как, в ревностном угаре,
Страдал по нежной Мате Хари.
Ещё пять лет прошли в страде,
На переломе двух укладов.
Могу сказать, что труд был адов,
Был полон рисков, и т. д.
И, вот тогда, она наружу
Из глубь морских, иль дна земли
Явилась. Был январь и стужа,
Но, только праздники прошли,
Как запестрели заголовки
Страниц разноязыких СМИ,
И с них глядит моя плутовка -
Предмет всех хроник! Чёрт возьми!
Среди шпионского квартета,
Была в Москву возвращена,
Но, шум ей на руку при этом —
Звездою сделалась она!
За годы лишь похорошела,
Приобретя и стать, и класс.
Её, тотчас, пустили в дело,
И так карьера родилась!
А я уж не искал с ней встречи,
Не оттого, что оробел —
Она
