так никто и не забрал. Значит, Сорокины еще не вернулись.
Дети тихо играли у Танечки в комнате, когда наконец раздался звонок в дверь. Ольга, обрадовавшись, что это Валя приехала, почти бегом бросилась к двери. Но это был Олег, сегодня почему-то не открывший дверь ключом, как обычно.
– Беда, Оль, – начал он прямо с порога.
Ольга опустилась на низенькую Танюшкину табуреточку.
– Что с ними?
– Ты уже знаешь? – удивился Олег.
– Что знаю? Да не тяни ты, господи!
– Разбились они, Оль… Оба насмерть. Всего в двух километрах от города. Еле-еле выехать успели… Эти ублюдки, родственники, только сегодня позвонили, стали выяснять у начальства, почему капитана Сорокина не отпустили на столь тяжелое для семьи событие. Сегодня, черт побери!
Олег покачал головой. Ольга почти не узнавала мужа – всегда очень спокойный, слова лишнего из него не вытащишь, он просто кипел.
– Сутки, Оль, сутки!!! Может быть, если бы сразу кинулись, спасти бы удалось. Хотя там такое… Вряд ли… Ну, в общем, машина в лепешку. Оба в морге…
Ольга залилась слезами. Ей было безумно жалко Сережку – осиротевшего в два годика, жалко Валюшку, которая успела по секрету признаться, что скоро у Сережки будет братик или сестричка. Жалко Митьку, весельчака и балагура. И страшно оттого, как бывает скоротечна жизнь человека.
– Не плачь, солнышко. Завтра похороны. Я разговаривал с Митькиным братом двоюродным – эти твари не приедут. Никто! У них, видите ли, горе в семье, они не могут…
– Конечно, горе! Митька же погиб.
– Нет, моя дорогая. У них тетка померла в восемьдесят с хорошим хвостом. А то, что молодой мужик – их брат, черт побери, – с женой разбились на машине, это не горе. Эта скотина так мне и заявила: и не надейтесь, что мы будем тратиться на Митькины похороны. Сам всю жизнь отрезанным ломтем был, пусть и теперь не рассчитывает на нас…
– Что?! Вот так прямо и сказал?
– Вот так прямо.
– Бедный малыш… – У Ольги от спазма перехватило горло. – Как же он теперь? Что, в детдом?
– Не говори глупостей, Оля, какой детдом? У Митьки же и брат двоюродный, и две сестры… И у Валюшки родня была вроде. Найдем, оповестим. Решится как-то. Сейчас, конечно, он у нас побудет. Я уж и ключи у коменданта взял – одежку же парню надо взять. Лекарства, может, какие особые. Ты умойся, и пойдем вниз.
Прошли похороны. Сережка пару раз спрашивал у Ольги, где мама. Та, стараясь не реветь каждый раз в три ручья, честно отвечала, что мама очень занята и поэтому пока не может приехать. Но потом разговоры о маме и папе как-то сошли на нет – и в яслях, где все всё отлично понимали, и тем более дома. Олег пытался связаться с сестрой Дмитрия, потом с двоюродной сестрой Валентины. Те охали и ахали в телефон, но никто даже не подумал приехать за племянником.
Дело принимало серьезный оборот – уже начали шевелиться органы опеки. И тогда Олег,
