тайны.
– Расскажи мне, сокол, что ты чувствовала, когда носила защитный кулон от сервусов?
– Мне было больно, иногда даже каждое движение причиняло жжение во всём теле. Что это может означать? – из-подо лба посмотрела я.
– Это предстоит выяснить скоро. Он ведь был предназначен для того, чтобы тебя сокрыть, а в итоге этот кулон стал причиной того, что тебя обнаружили, и, причём мгновенно, словно именно он был маяком. Ты же колдовала в тот момент, когда его сняла? – спросила меня Мара.
– Вообще-то – да, моё колдовство ещё не испарилось, когда я снимала его, – смутилась я, поняв, что совершила ошибку.
– Тогда всё ясно, как белый день, – хлопнула себя по коленке Мара. Вся её вчерашняя напыщенность куда-то исчезла, в этой комнате она была простой женщиной, даже милой в разговоре.
– Ты же знаешь, что тебе нельзя колдовать за пределами мира Самаэля. Только этот оберег должен был быть спасением от сервусов, которые ищут тебя, чтобы убить.
– Да, но это не объясняет, почему у меня с ним адская несовместимость, – вздохнула я.
Мара не ответила по этому поводу ничего.
– Сегодня у нас будет собрание и серьёзный разговор, – добавила она. – Лучше пойди и приведи себя в порядок, – вдруг богиня стала строгой, какой предстала вчера.
Я ощутила, как холодок пробежался по коже, и я ничего не ответила, удалившись. Я не понимала резкие перемены настроения Мары, но мне вдруг стало абсолютно всё равно, хотя боль обиды затаилась за любовную связь с Самаэлем.
Я вернулась в свою комнату и измерила несколько раз её шагами, переходя из стороны в сторону. Остановившись возле окна, я посмотрела на зиму, которая так неожиданно ворвалась в наш мир вместе с приходом богини. Искусственное солнце, выдуманное магией Самаэля, светило по-прежнему ослепительно ярко, но не согревало. Признаками лета служили зелёные листья деревьев, пробивающиеся сквозь зимнее одеяло, укрывших их так неожиданно. Они, словно застыли в шоковом состоянии, ожидая, что прежние погодные условия вернутся на их земли вскоре. Мы, ведьмы, всегда чувствуем природные изменения.
Разглядывая погоду в окно, я заметила, что из сада быстрым шагом направлялся Альберт и скрылся из поля зрения, войдя в замок. Обычно он здесь бывал только по военным делам Самаэля, и мне стало интересно, почему он так торопился. Я засуетилась, чтобы привести себя в порядок, перебирая вещи из того в то, что я могла быстро переодеться из ночной сорочки во что-то приличное. В который раз, выразив сожаление, что я не тенебрис или богиня, что не могла сделать это одной только силой мысли, я быстро нашла брюки и лёгкий свитер. Через мгновение пересекала все сложные конструкции этого замка: лестницы, залы и коридоры, догадываясь, что Альберт, скорее всего, пойдёт в переговорную комнату Самаэля.
Достигнув цели, я не стала входить в комнату, приложив ухо к замочной скважине.
– Сервусы всё ближе и ближе подбираются к нам, нюхом, наверное, чуют, – услышала я обеспокоенный голос Альберта.
– Сколько
