не самой простой, и Паша лишь минуты через четыре раздумий озвучил решение:
– Димон, ты с пацаном и растаманкой – к инвалидам. А я с этим ежиком, – он кивнул в сторону короткой стрижки Карины, – в комнату матери и ребенка. Снимаете с себя все, слышите, все. Всю одежду, трусы, носки. Короче, полностью переодеваетесь. Всем ясно?
Молчание было ему ответом, и, приняв его за знак согласия, Павел потянул Карину в комнату матери и ребенка. Дмитрий же буркнул что-то вроде:
– Тоже мне, нашли инвалида.
Однако затем послушно зашел в туалет вслед за Глебом и Валей.
Совершив этот обряд, они быстрым шагом пошли к стоянке аэромобилей, и ее – современную, строгую, но почему-то очень темную – ребята увидели в Нариме последней. А далее (Карина только предполагала это) минут через десять их пересадили в наземный автомобиль, из которого спустя значительно большее время провели в здание и, видимо, сразу в лифт, так как пешком шли совсем недолго – шагов, наверное, двадцать. Далее еще шагов десять – и вот они сидят в этой залитой электрическим светом переговорной и смотрят на испуганные лица друг друга, вальяжное красавчика и немного нервное толстяка.
– И что теперь? – срывающимся голосом произнесла Валя.
Ее слова повисли в воздухе, оставшись без ответа. Паша, даже не взглянув на вопрошавшую, направил реплику в сторону коллеги:
– Митя, сходи доложись Виктории Викторовне. Скажи, что мы на месте. И груз тоже.
– Я не люблю, когда меня называют Митей! – огрызнулся толстяк.
– А как? Дмитрий Сергеевич?
– Дима хотя бы.
– Сходишь?
– Попроси нормально.
– А я что, не нормально прошу, – завелся вдруг Паша, – не нормально?! Митей назвал! Может мне еще тебе в ноги упасть? Тогда ты сходишь?
– Не надо в ноги, – проворчал Дима. – Просто нормально и спокойно скажи: «Димон, сходи, пожалуйста, доложи обстановку Виктории Викторовне».
– Павел, – не выдержала этих препирательств Карина, – давайте я его попрошу, если вам тяжело?
Мужчины вперили в нее взгляды, а затем Дмитрий молча вышел из переговорной, хлопком двери показав свое отношение ко всему происходящему вокруг.
– А кто такая Виктория Викторовна? – спросила Карина, рассматривая рукав своей клетчатой красно-черной рубашки.
Она брала ее на случай, если в Казани им с Валей удастся проникнуть в самый модный в Евразии гранж-клуб «Ройял», но теперь после всех этих добровольно-принудительных переодеваний рубашка стала хэдлайнером ее туалета совсем в иных обстоятельствах.
– Женщина-загадка, – ответил красавчик, разглядывая маникюр на своей правой руке, – женщина-бронепоезд.
– Интересно, – пробормотала Карина.
Завершив осмотр рубашки, она продолжила изучать переговорную.
