Тогда я понял, что время только прикидывается столь могучим, а на самом деле у меня есть силы его победить! Но понять – это одно дело, а прочувствовать – другое. И вот тут мне понадобилась помощь моих маленьких друзей… – Внезапно Барон вновь метнул на меня грозный взгляд. – Ты вообще ничего не понимаешь?
– Ну… – пожал я плечами.
– Хорошо, – страдальчески вздохнул Барон. – Видимо, тебе рановато объяснять теорию. Скажем просто. Ты видишь, что он делает? – и указал на портрет Эйнштейна.
В принципе я знал ответ, но тем не менее обернулся к взъерошенному старичку, чтобы убедиться лишний раз.
– Он показывает язык, – доложил я.
– Чему он показывает язык?
Я вопросительно посмотрел на Барона.
– Времени! – выпалил он, как из ружья, и рассмеялся слегка истерично. – Он показывает язык времени!
Я не сводил с Барона недоумевающего взгляда.
– Что ты глаза выкатил? – сдвинул брови Барон, и я сразу расслабил свою мимику. – Думаешь, я шучу? Нет, друг мой наивный! «Все гениальное – просто», как известно. В этом самый главный секрет! Надо наплевать на время! Надо показать ему язык! Длинный и мокрый! Надменный! И тогда ты победишь страх и станешь хозяином времени!
Мне вспомнились часы, на которые я плюнул при входе. Наконец в этом странном ритуале просвечивался какой-то смысл.
– То есть надо просто плевать на часы? – переспросил я для верности, как прилежный ученик, усваивающий урок.
– Не просто на часы, на время! – прикрикнул возбудившийся Барон. – Думаешь, можно просто ходить и плевать на каждые попадающиеся часы и от этого стать королем? Думай! Думать надо, Адам! Так тебя быстро в психушку сплавят родственники с благими намерениями, и все. Надо отличать символы от подлинного!
Я немного поник и уставился в коленки.
– От настоящего, – пояснил Барон. – Ладно, не кисни! Я просто немного кипячусь. Но я не со зла. Я всего лишь хочу, чтобы ты все понял. Это важно! Это чертовски важно! От этого зависит качество твоей жизни!
– А почему вам так важна моя жизнь? – спросил я, сам от себя не ожидая подобного.
Ответ уже начал выплескиваться через нижнюю губу Барона, но он вдруг затянул буквы обратно и задумался. Он думал так долго, что занервничала даже Виртуэлла. Наклонившись вперед, она настойчиво заглядывала в лицо хозяина, которое становилось все мрачнее и мрачнее.
– Ладно, оставим этот вопрос, – буркнул он наконец сурово и недовольно и указательным пальцем отодвинул зеленую голову птицы. – Скажи мне прямо. Тебе это вообще интересно? Или я тут тебе открою страннейшие секреты, а ты потом побежишь своими неуклюжими ногами по мостовой и расплещешь все из своей никчемной головенки? Может, ты действительно слишком маленький и глупый?
Последний вопрос он задал так серьезно, словно и вправду ожидал от меня ответа.
– Нет,
