Для других – не для меня! Извини за наглость… Но… тебя… люблю… я…
Он произнёс эти сокровенные слова как-то нелепо, не в привычном порядке, не по-книжному. Но Тоня вздрогнула: они пронзили её своей искренностью, своей желанностью. Она шагнула-рванулась к Василию, руки её обхватили его крепкие плечи, лицо уткнулось в жёсткий воротничок солдатской рубашки.
Вася бережно оторвал её от себя, тревожно заглянул в глаза. Что искал в её взгляде? Ответ? Понимание? Видно, нашёл, потому что начал её целовать. Раз, два, десять… Несчётное количество раз!
Тоня вдруг вырвалась и побежала. Вася за ней! Бегали, смеялись.
– Помнишь, у Маяковского?
По морям, играя, носится
С миноносцем миноносица.
Это про нас! «Военно-морская любовь» называется! – девушка безудержно смеялась.
От усталости подкашивались ноги. Пошли «на дно». И вернулись силы, и стали крыльями руки… Зазвучала «птичья» речь, потому что слова прерывались поцелуями. И всё было сплошным поцелуем.
Два обнажённых человека опять бегали по маковому морю. И опять уходили «на дно». Когда всплывали на поверхность, алые лепестки украшали их потные молодые тела!
Уже солнце пошло на закат. Была выпита вода из большой пятилитровой канистры, которую Василий нашёл у кострища и принёс сюда, в алое море. Влюблённые даже поспали на «дне морском». Уходить не хотелось… Но надо. Надо по холодку идти к станции. И ночью не заблудишься: рельсы выведут, куда надо.
Вася и Тоня вышли из маков. Стояли «на берегу», прощались со свидетелями их любви.
– Спасибо, маки! Отныне назначаю вас своими самыми любимыми цветами! – крикнул Вася. Только не было задора, радости в его голосе, а маки понимающе помалкивали.
На Тоню тоже навалилась грусть-тоска. Предчувствие разлуки или чего-то более страшного сдавливало горло. «Только бы не расплакаться… Я ведь никогда не была плаксой! Не буду плакать и сейчас», – утешала она себя молча, в мыслях.
И вдруг налетел порыв ветра! Закутерьмил Тонины рыжие волосы, вскружил метель! Алую метель! Лепестки маков были повсюду: кружились, падали, запутывались в волосах, прилипали к одежде… Потом опять кружились, подхваченные новым порывом ветра, и уносились на запад – в закат.
– Боже! Утром заря разлилась в степь! А сейчас степь поднялась к заре вечерней! Это действительно чудо! Даже если мы с тобой, Вася Солдатов, никогда больше не увидимся, я всё равно буду счастлива! Всю жизнь! Потому что такого, наверное, ни у кого никогда не было!
Разгар лета. Антонина с тяжёлыми сумками вошла в свою квартиру… Быстро и ловко разобрала продукты: по ящичкам, по полочкам разложила, банки поставила в холодильник. Уже в домашней одежде с чистыми руками вошла в комнату дочери. Села за компьютер, открыла свою страничку. Так… Щёлкнула мышкой по окошечку «написать письмо».
«Ну здравствуй, любовь моя! Вот только что приехала от твоей мамы. Она, как всегда, нагрузила
