деградация ведёт к нецелостному, суммативному мировоззрению, которое можно увидеть и в теориях хаоса. «Точно также, как телесный организм в процессе жизни всё больше порождает относительный механизм, – пока, наконец, умирая не погружается в него целиком» (338, с.44).
Если же каждый человек сам станет творить свою реальность по своему идивидуализированному произволу, то мы получим в результате тот самый социальный хаос, который описывает Л. Е. Бляхер. В подобном хаосе видимо всё возможно: и то, что представления человека социально обусловлены, и то, что при этом он сам творит свою (а не чужую по внедренной в него программе) реальность. При этом хаос почему-то не мешает издавать подобные исследования, хотя, судя по всему, в известной мере провоцируется ими.
На политические и экономические предпосылки возникновения социального хаоса указывал С. Ю. Глазьев: «…в ядре мировой капиталистической системы царит порядок, здесь все основано на принципах планомерности. А вот на периферии господствует хаос, который выдается за „свободный рынок“. На самом деле за ультралиберальной идеологией, оправдывающей его, скрываются международные финансовые спекуляции, взрывающие национальные денежные системы с тем, чтобы устранить государственные барьеры на пути транснациональных корпораций» (108, с.74). За прошедшие с момента публикации данной работы Глазьева 15 лет описываемая им ситуация ничуть не улучшилась, а только усугубилась.
Может быть, вообще имеет смысл более скептично отнестись к исследованиям хаососложности? «Обманом было назвать предмет хаосом» (439, с.362), сказал Д. Хоргану один из ведущих исследователей хаососложности М. Фейгенбаум, прекративший исследования хаоса в 1989г. По заключению Д. Хоргана, теория хаоса вовсе не является объяснением всего, а её популярность во многом объясняется периодом социальной нестабильности в мире, с которым совпало её появление. Но такие периоды часто бывали и в прошлом, порождая апокалиптические настроения. По мнению Д. Хоргана, исследователи хаососложности «не сказали нам ничего о мире, который является конкретным и истинно удивительным – в отрицательном или в положительном смысле» (439, с.362). Тем не менее, и политики и метафизики не прекращают исследовать и практиковать «магию хаоса»45, что мы видим сегодня на Украине, Сирии и многих других местах.
На мой взгляд, в обществе действуют одновременно разные виды связей: 1. физикалистско-механистические – в техносфере, в физических телах, функционировании правовых норм, 2. биологические – в семейно-родственных отношениях, 3. социальные – в сфере культурного творчества. Переход же от одного редукционизма к другому является не развитием, а, зачастую злонамеренным, хождением по кругу социальной ограниченности – от одной ошибки к другой.
«Завершённой системы метафизики
См.: Хайн Ф. Магия Хаоса: Теория и практика. – М.: София, 2013. – 256с.
