возможно, сами они себя такими не считают, но наука кинология неумолима. Так что все претензии, пожалуйста, не ко мне. А насчёт того, с кем мне гулять в будущем… Боишься, что в один прекрасный день я принесу тебе маленького Шарипова?
– Ты знаешь, о чём я, не надо острить.
– Конечно же, я всё поняла. Но с другой стороны, мне ведь всё равно рано или поздно придётся гулять и задерживаться по вечерам. Ты ведь именно так встретила папу. Или вы столкнулись одним декабрьским утром, когда было сумеречно и изо рта выходил пар?
– Нет, мы познакомились в гостях.
– В шесть утра по Москве?
– Это была дружеская вечеринка. Не забывай: мне в тот момент было двадцать три года.
– Так ведь и мне когда-нибудь будет двадцать три.
– А я о чём? Дойдёшь до нужного возраста, тогда и пропадай вечерами.
– А до этого безвылазно сидеть дома? Откуда возьмётся жизненный опыт? Я буду глупа, как мама Шарипова, несмотря на то, что мне будет столько же, как тебе, когда ты встретила папу. И пожалуйста, не беспокойся: знакомств с мальчиками в ближайшие два-три года я не планирую. Если вдруг увижу, что за мной увязался какой-нибудь настырный мопс, обязательно сообщу тебе, прежде чем ответить на его предложение сходить в кино или съесть по мороженому.
– Нет, этот ребёнок сведёт меня с ума!
– Вот как? Значит, психологи тоже сходят с ума?
Теперь перейдём к физруку. Почему он Тузик? А вот послушайте. Как-то раз, выстроив нас в спортзале, Валерий Павлович вышел из своей подсобки и принёс резиновую грелку. Обыкновенная такая, какими бабушки греют спину и ноги. Встав перед строем и ничего не объясняя, Клюшкин вцепился в края грелки руками и, весь побагровев, стал растягивать её, как аккордеон. Но это был плохой аккордеон, ржавый. Потому что никак не хотел тянуться. Клюшкин напрягся сильнее, стал фиолетовым… И вдруг случилось чудо: грелка слегка вытянулась.
– Сейчас… ― прохрипел физрук. ― Должна порваться. Следите!
Но грелка рваться не желала. Хотя давно потеряла привычную форму. Тогда, рыча от усердия и ярости, Клюшкин вцепился в неё зубами… Грелка затрещала… И лопнула.
– Вот… ― переводя дух, с довольным видом объявил физрук. ― Кто сможет сделать так же, тот станет… ― Он попытался подобрать подходящее определение.
– Физруком? ― скромно поинтересовалась я. (Ох! Зачем я это спросила?)
– Нет, не физруком, ― тяжело уставился на меня Клюшкин. ― Человеком. До физрука ещё надо дорасти.
Я прямо так и увидела: эволюционная цепочка: австралопитек, хомо эректус и… Клюшкин.
– А ты, Иголкина, ― продолжал физрук, ― сейчас выйдешь из строя и присядешь десять раз «пистолетиком».
– Но за что, Валерий Палыч?!
– За ум.
– За это теперь наказывают?
– За это наказывали во все времена. Вспомни уроки истории. Джордано Бруно.
В общем,
