лошадь дернул – побежала. Вернулся к заставе, ребята окликнули:
– Стой, кто идет?! Куда едешь!?
– Отойдите – сержант Задунаев.
– Где лошадь достал?
– Ранен я, давайте перевяжите.
– Как тебе пришлось?
– Да вот так да этак. Что же вы не предупредили про ловушки?
– А мы забыли…
Ребята, с кем я ходил, все пропали. Сколько я потом ни писал в часть, мне ответа о них так и не было. Может, так получилось, что не мы сходили за языком, а нас взяли тепленькими из-за тех ледяных ловушек. Приходи – забирай. Что ты там сделаешь.
Приехал – деревушка в три домика, «светик» горит. Говорят: «Поезжай. Там круглосуточно сидит врач. А может, сменяются, точно не знаю. Но там тебя точно «обделают» получше. Приехал туда, шапку на «колик» накинул, захожу:
– Не ждали таких?
– Ждал, я все время жду. Что с вами?
– Ничего, давай расстегивай меня, развязывай. Вот рука перебита.
Накалил что-то на свечке, зажег, и туды, в рану полез…
– Так ты что делаешь-то?
– Осколка шукаю…
– Ты, еврей? Какой тут осколок! Ты что, не видишь? Тут же сквозная!
– А, теперь-то я вижу.
Забинтовал он меня, и поехал я к своей части в 26-ю. Была там у нас капитан медицинской службы из Ярославля, с медицинской школы. Ночью разбудил ее, говорю:
– Вот такое дело.
– О, Задунаев!
– Ты, будешь меня лечить?
– Нет, с такой раной не смогу. Завтра я тебя отправлю.
До марта месяца пробыл в госпитале. Потом попал в другой батальон – отдельный инженерный 238-й, под Старую Руссу, на Ленинградском направлении. Это уж был 1943 год. Вот так и жил…
Сколько у вас ранений?
Дважды раненный, и один раз контуженный под Старой Руссой. В тот раз ходили мы с разведкой. Капитан Калинин, Жилин, Чередняк Ванька и Кириллов Сергей Андреевич. Поставили нам задачу: узнать, какая у них техника, живая сила и прочее. Пошли вечером. А Кириллов был с 1908 года, сам родом с тех мест, из села Сергушкино. Это рядом с Рамушево. Так он кого-то там встретил знакомого и узнал, что его стариков и родителей немцы сожгли в сарае, а сына и дочку отправили в Германию. И потом, когда в Венгрии мы взяли человек сто или больше пленных, он подходит:
– Разреши мне их вести!
– Да я бы тебе разрешил, но ты на все семьдесят нажмешь! Ты меня понял?
– Да я-то понял. Паша, честное слово…
Метров триста, наверное, они отошли – застрекотало. Я говорю: «Ну, все…»
Отговорил я его перед начальством. Каталажка бы была точно. Разные были на войне люди. Были и узбеки, были и татары. Командир роты был татарин Хабибуллин, Герой Советского Союза. Он дурь захотел показать, так его сразу сняли – снайпер. А он как хотел…
