Я из родного Актюбинска в бега в Башкирию подался не для того, чтоб тут подохнуть.
– Пацаны, спокойнее. Понимаю, все на взводе, но еще не хватало между собой кусалово устраивать, – встал между ними третий участник действа, брюнет с выразительными раскосыми зелеными глазами, выдающими в нем азиата.
– Ладно, не обессудьте, пацаны, не хотел вас опасности подвергнуть, верное замечание Сусел сделал, – процедил сквозь зубы Рябой, кинув сигарету на асфальт и затушив ее ногой.
– И ты не обессудь, Рябой, что я свою точку зрения в резкой форме сформулировал, – ответил Сусел, несколько расслабляясь.
Стольник слушал их диалог, стоя по другую сторону машины. Тут на нем остановился взгляд Рябого.
– О, а это что за крендель? – поразился тот.
Троица уставилась на Харитона, осматривая его босые грязные ноги и больничную пижаму.
Стольник заметил обращенное на него внимание и приблизился к ним.
– Добрый день, – поприветствовал он троицу, помахав правой рукой, посчитав, что ему необходимо поздороваться и представиться тем, кто вступил с ним в беседу. – Меня зовут Харитон Стольник, я сбежал из дурдома, поэтому не мог бы кто-нибудь одолжить мне свою одежду на время или поменяться на мою?
Рябой в ответ на это предложение заржал. Похоже, он не отличался особым интеллектом.
– Ты что, дурак? Пошел вон отсюда, пока живой, – выхаркнул фразу, вызывающе подбоченясь, Рябой.
– Мы что, в телевизионном розыгрыше участвуем? – поинтересовался Сусел и заинтересованно закрутил носом по сторонам.
Рябой тоже настороженно закрутил головой по сторонам. Только зеленые глаза пристально изучали необычного собеседника.
Стольник вежливо ждал.
– Пацаны, это реальный дурачок, по взгляду ведь видно, – сделал заключение зеленоглазый и обратился к Стольнику: – У тебя какой диагноз?
– Ретроградная амнезия, – ответил Харитон.
– Скажи, Николс, это что? Типа он не помнит ни хрена? – уточнил Сусел, вопросительно глядя на зеленоглазого.
– Ага, – подтвердил тот. – А как память потерял?
– Не знаю, очнулся в лесу, а до этого ничего не помню, – объяснил Стольник.
– Давно очнулся? – резко спросил Сусел, и взгляд его стал холодным и колючим.
– На Майские праздники, – задумавшись, ответил Стольник, он помнил, как этот срок недавно называл врач.
Николс и Сусел заинтересованно переглянулись. Судя по цветовым пятнам, пульсирующим вокруг головы, они думали об одном и том же.
– Больше трех с половиной месяцев назад, – первым посчитал Сусел.
– Одежду мы тебе, конечно, свою не дадим, уважаемый Стольник, по той простой причине, что она нужна нам самим. Голыми или в больничных халатах ходить нам тоже не резон, – на удивление вежливо и с расстановкой пояснил Николс. – Хотя, конечно, мы не можем оставить реального пацана без
