такие воспоминания, но написал другие – воспоминания директора фабрики.
Иначе говоря, перед нами – мемуары экономические, микроэкономические – описывающие главным образом производственную жизнь табачной фабрики «Ява», с которой у мемуариста оказалась связана вся трудовая биография. Причем, большая часть воспоминаний относится именно к советскому периоду – когда автор состоялся как специалист, руководитель.
И вот теперь пора сказать главное: экономику советского типа – командную, с государством – собственником всего на свете, с идеологическим прессингом и ограниченным набором гражданских прав у работников – автор мемуаров не принимает. Собственно, воспоминания и объясняют детально – почему. Объясняют настолько ярко и многопланово, что впору использовать текст в качестве учебного пособия для какого-нибудь спецкурса «Советская плановая экономика: почему она была обречена. Кейс табачной фабрики». Настолько хрестоматийны те проблемы, которые автору приходилось «пропускать через себя»! Рискую повториться – автор в советское время сделал более чем успешную карьеру, вполне завидную по меркам той жизни. А стало быть, его отношение к системе – это ничуть не зависть неудачника, а вполне зрелая рефлексия.
Но можно взглянуть на все и с иной стороны. Советское, не советское, но управление – всегда управление, а люди – всегда люди. Немалое число проблем, задач да и методов их решения совершенно универсальны – хоть в армии, хоть на советской фабрике, хоть в транснациональной корпорации. И ощутить эту инвариантность, насладиться узнаванием, читая, как один отдельно взятый руководитель приобретал соответствующий опыт – весьма полезное занятие для всякого, кто интересуется проблемами управления, в практическом или же теоретическом ключе – неважно.
И есть еще один мотив, любопытный, наверное, с точки зрения исторической антропологии. Да, советская экономическая система была исключительно неэффективной, лишала людей мотивации к труду, унижала их, душила инициативу. И все-таки они старались. Отдавали себя работе, зачастую не особенно рассчитывая на вознаграждение в какой-либо форме. Находили неочевидные решения проблем, обходные пути преодоления препятствий создаваемых ригидной советской системой. Что это было? Естественная склонность людей к труду? Специфика тогдашних моральных установок? Автор воспоминаний не делает вывода, но предоставляет нам достаточно материала для собственных размышлений…
Наконец, пару слов о том, каких принципов я придерживался в процессе редактирования. Прежде всего я старался в максимальной степени сохранить авторскую речь – поскольку, на мой взгляд, она сама по себе представляет немалую историко-культурную ценность. Действительно, при всей индивидуальности мемуариста, его манера излагать мысли в полной мере является памятником эпохи: ярким примером языка определенного времени и социального слоя, со всем, что для этого языка характерно – например, с обильным использованием конструкций, наполнявших официальный и полуофициальный дискурс того периода советской истории, когда мемуарист формировался как личность.
С другой стороны, я в полной мере отдавал себе отчет, что некоторые «приметы времени», которых мемуарист касался походя, вскользь, полагал само собой разумеющимися и всем известными, вовсе таковыми не являются даже для тех, кому сегодня слегка за тридцать. Тем более для тех, кому за тридцать станет в будущем. Руководствуясь этим, я вносил какие-то достаточно незначительные коррективы, но чаще делал объясняющую сноску, стараясь, однако, не злоупотреблять вниманием читателя. Даже в тех случаях, когда автор допускал фактологические ошибки, я не считал возможным его поправлять непосредственно в тексте. Ошибки интересного человека – это ведь тоже интересно. Тем более что в целом Леонид Яковлевич демонстрирует завиднейшую память. Этой памяти, а также желанию автора быть полезным, даже уйдя на покой, мы и обязаны столь интересным чтением.
Лев Усыскин
21.11.2016
От автора
Выражение «дело – табак» обычно трактуется как безвыходное, затруднительное положение. В русском языке его присутствие зафиксировано по крайней мере с семидесятых годов XIX века. До сих пор идут споры о происхождении этого оборота.
В результате без малого пятидесятилетней работы в табачной промышленности у меня сложилось еще и собственное, личное толкование этого фразеологизма. С моей точки зрения, он связан с особыми свойствами сельскохозяйственной культуры – табака. Они хорошо известны специалистам отрасли. Если не справиться с обработкой табака хотя бы на каком-нибудь одном этапе производства сигарет, то в финале можно попасть в затруднительное и даже безвыходное положение.
Ко многому, о чем я намереваюсь рассказать в своих воспоминаниях, как нельзя лучше подходит название «дело – табак», понимаемое как в общепринятом, так и в указанном мною смысле. Это относится и к событиям, имевшим место в табачной отрасли, и к тому, что происходило в стране.
Благодарности
