лауреатов, чтобы защитить истинную науку от ложной.
В целом академический мир скорее раздражен, чем заинтригован открывающимися перспективами. Как объяснил автор теории парадигм Теодор Кун, именно так и должна вести себя наука накануне очередной концептуальной революции. Ученые избавляются от разрушительных вопросов, объявляя их ненаучными. Задача ученого – искать не причины, а следствия, вынося проблему о природе реальности за пределы физики – в метафизику.
Уязвимость «сдержанной» концепции науки в том, что она лишает науку главной на посторонний взгляд ценности – способности заменять религию.
Когда Америка окончательно запуталась с вьетнамской войной, Линдон Джонсон пригласил для совета ядерных физиков. Это значит, что президент признавал ученых, изучающих основы бытия, хранителями трансцендентной, возвышающейся над политикой мудрости.
Но если наука ограничивает себя в мировоззренческих притязаниях, она стремительно теряет престиж и статус. В начале 90-х в Америке горячо обсуждалось строительство сверхмощного ускорителя. Физиков волновала наука, политиков – деньги, но остальных занимали метафизические перспективы проекта: сможет ли циклопическое девятимиллиардное устройство найти место для Бога или объяснить мир без него. Ничего определенного ученые не обещали, строительство ускорителя было остановлено, а грандиозный туннель, уже прорытый для него в Техасе, стал предостережением традиционной науке, теряющей для нас свой жреческий авторитет.
Современный человек жаждет сверхъестественного не меньше, чем всегда. Но путь в живой, одушевленный, «очарованный» мир предков лежит через науку. Ученые – рассказчики нашей версии мира – хранят онтологические устои жизни. Физики без метафизики нам не хватает, но и метафизика без физики нам не нужна.
Если средневековая наука ставила перед собой цель понять смысл и значение вещей, то наука Нового времени стремилась предсказывать явления природы и контролировать их. Этот тип науки развился из магии, которая пыталась активно воздействовать на окружающий мир. Уже ученые Возрождения понимали науку как могущественную магическую практику, которая позволит человеку подчинить себе природу и уравняет его с Богом. С церковью ученых ссорили демиургические претензии науки. Магия с ее пафосом покорения природы родила нацеленную в будущее концепцию прогресса.
Мистические склонности сегодняшней науки ведут ее не вперед, а назад. Мистика ведь всегда ориентирована на возвращение к исходному состоянию мира, к той непрерывной реальности, которая предшествует дискретному, разъятому на фрагменты миру. Пытаясь – вслед за мистикой – проникнуть к истокам бытия, новая наука доходит до того логического предела, за которым меняются ее цели: вместо информации – трансформации, вместо знания – мудрость.
На обратном пути
Органическая парадигма заявила
